Синхронистические таблицы XIII–XVII вв.

Столетия и годы¹

Главные события всемирной истории

Территория, занятая русским племенем

Главные события внешней истории

Главные события внутренней истории

Ближайшие соседи русского племени

XIII в.

В начале столетия во главе стоит еще старое гнездо торгового капитала — Италия. Папа Иннокентий III (1198-1216) организует 4-й крестовый поход, во время которого французские рыцари, руководимые итальянскими (венецианскими) купцами, берут и грабят Константинополь (1204). Византийская империя фактически перестает существовать с этого времени. Одновременно в южной Италии возникает первое национальное государство нового типа (Неаполитанское королевство Фридриха II Гогенштауфена, около 1230-1250 гг.) Но очень быстро торговый капитал помогает сложиться и другим национальным объединениям, раньше всего во Франции (крестовый поход короля Людовика «Святого», 1249). К XIV в. всюду, на основе торгового капитала, начинает складываться централизованная бюрократическая монархия. (Кроме Англии — «хартия вольностей», 1215, первый парламент, 1265.) Церковное ростовщичество начинает вызывать отпор народных масс, особенно более развитых горожан, — отпор, облеченный также в религиозную форму учения, что церковь «не настоящая» (так называемые «средневековые ереси», катары или «альбигойцы», патарены, тиссераны (ткачи). Церковь душит «еретиков» с зверской жестокостью («крестовые походы на альбигойцев», 1209-1229; инквизиция).

Земли вокруг Киева («Русь» в собственном смысле слова) все более пустеют и после татарского нашествия (см. соседний столбец справа) совсем выходят из русской истории до XV столетия. На сцене остаются северо-западный и северо-восточный центры (Новгород и Суздальская земля, где руководящие городские центры меняются — сначала Владимир, затем Тверь, наконец Москва). Новгородцы, в погоне за мехами и серебром, все дальше углубляются на восток, в Заволочье (страну по ту сторону «волока» — водораздела между бассейном Сев. Двины, с одной стороны, бассейном волжским и Балтийского моря — с другой). Заволочье — это нынешний Северный край.

Падение Византии окончательно обессмысливает торговый путь «из Варяг в Греки» и уничтожает последнюю спайку былой Киевской державы. Русь дробится все более и более («удельный период»). И раньше плохо выдерживая борьбу с половцами, отдельные княжества оказываются совершенно бессильны объединиться для борьбы с новой и еще более страшной степной ордой — татарами (битва на Калке, 1224, нашествие Батыя, 1237-1240). Юго-западная Русь была опустошена более всего и окончательно добита; северо-западная отделалась признанием власти хана и уплатой дани (татарское «число» в Новгороде, 1259). Северо-восточная, сильно опустошенная, была подчинена татарам фактически сделавшись предметом эксплоатации восточного «ордынского» капитала, что клало зерно ее будущего объединения под властью главного ханского приказчика, каким стал в следующем столетии князь московский. С этого времени направление внешней политики северо-западного и северо-восточного центров резко разделяется. Новгород наступает на северо-востоке и отбивается на западе (разгром шведских «крестоносцев» на Неве, 1240, и немецких на Чудском озере, 1242), Москва смотрит на юг и юго-восток.

Однообразное развитие русского города в сторону демократии, наблюдавшееся нами в предшествующем столетии, дробится: юго-западные вечевые города исчезают, в северо-восточной Руси, после ряда неудачных восстаний (в Ростове, Владимире, Суздале и Ярославле, в 1262 и 1289 гг.), князья при помощи татар решительно берут верх над вечем, но, не опираясь более на городскую силу, вынуждены поделиться властью с крупным землевладением; северо-восточная Русь, начиная с XIII в., окончательно феодализируется, уподобляясь Западной Европе Х— XI вв. В Новгороде, наоборот, демократическое развитие продолжается беспрепятственно (1209 — новгородская революция, аналогичная киевской — 1113 г., 1218 — выборные городской общины становятся несменяемыми для князя. 1265 — первая писаная новгородская конституция, грамота, по которой присягал князь Ярослав Ярославич, брат Невского). Попытка Александра Невского (1236-1263), пользуясь затруднительным положением Новгорода в борьбе с западными «крестоносцами» и опираясь на татарскую помощь, провести и здесь суздальские порядки успеха не имела. Новгород становится фактически вечевой республикой: князь опускается до положения наёмного главнокомандующего.

Шведы завоевывают Финляндию (основание Выборга, 1293) и подходят вплотную к новгородской земле. На восточных берегах Балтийского моря развивается немецкая колонизация (орден «меченосцев», основание Риги, 1201). Пользуясь ослаблением южной Руси, Литва, которая раньше была предметом русских набегов, начинает, отчасти из обломков южной Руси, образовывать самостоятельное государство (князь Миндовг, ум. 1263, Витовт, 1293-1316). В средние века образуется союз северо- и западно-германских городов (Любек, Гамбург, Бремен и вестфальские города, так называемые Ганза, 1256 г.), втянувший в сеть своих торговых операций и Новгород, где была одна из ганзейских контор. Для Ганзы Новгород был главным источником пушного товара и рынком сбыта западноевропейской мануфактуры, главным образом сукна. В 1261 г. греки прогоняют «крестоносцев» из Константинополя, и Византийская империя возрождается в виде маленького государства; Константинополь сохраняет значение церковной столицы православия; экономически он остается в руках итальянских купцов.

XIV в.

В Западной Европе окончательно складывается национальное государство в виде централизованной бюрократической монархии, раньше всего во Франции (Филипп «Красивый», 1285–1314), поднимающее знамя восстания против старых «накопителей» (борьба Филиппа с папой Бонифацием VIII; процесс тамплиеров — одного из последних рыцарских орденов, образовавшихся в Палестине; истребление остатков «крестоносцев»). Но гнет торгового и ростовщического капитала, выражающийся в неслыханной прежде эксплоатации сельских и городских масс, вызывает в свою очередь восстания против новорожденной бюрократической монархии (восстание парижских горожан под предводительством Этьена Марселя в 1355-1358; «жакерия» — французская пугачовщина в 1358). В Англии аналогичные явления связаны с царствованием Эдуарда III (1327-1377), но орудием торгового капитала становится там не бюрократическая монархия, а парламент (так называемое «рабочее» законодательство Эдуарда III); массы ответили и на эту форму гнета тем же (восстание Уота Тайлера, 1381). Начало борьбы за рынки; «столетняя война» между Англией и Францией из-за Фландрии, мануфактурного центра тогдашней Европы (фландрские сукна; 1337-1453). В этой войне впервые появляется новый род оружия, огнестрельного (артиллерия).

Приблизительно та же, что и в предыдущем столетии: давление татар с юга и юго-востока мешало движению в эту сторону. В Заволочье новгородцы, достигнув, с одной стороны, берегов Ледовитого океана, с другой — бассейна Печоры и Уральского хребта, не имели перед собой пространства, пригодного для колонизации. Далее на восток проникают только экспедиции за пушным товаром: одна из таких новгородских экспедиций, 1354 г., достигла берегов р. Оби; в погоне за мехами русские впервые вступили в Сибирь.

Основной факт — образование Московского великого княжества, охватывающего сначала бассейн р. Москвы (Можайск и Коломна), потом Москвы и Клязьмы, т. е. державшего в руках как связи западной Руси с восточной (Смоленска и Чернигова с Н.-Новгородом), так и Новгорода с тогдашним югом России (Рязань). Узловое положение давало перевес г. Москвы и московской буржуазии над остальными городами северо-восточного центра. Москва конца XIV в. — вероятно уже крупнейший город России после Новгорода и Пскова. Благодаря тому же узловому положению Москва становится центром заграничной торговли с южными странами и Средней Азией, как Новгород — с Западной Европой (среднеазиатская торговая колония в Москве — улицы «Ордынки» и русская на низовьях Волги — сарайская «епархия» еще 1265; 1356 — «гости-сурожане», генуэзские купцы из Крыма в Москве). Внешним выражением этих торговых связей были политические связи московских князей с Ордою (Юрий Данилович, 1303-1321, женатый на сестре хана; Иван Калита, 1321-1341, главный ханский приказчик; «Симеон Гордый», 1341-1353, которому хан отдал «под руки» всех князей русских; Иван II, 1353-1359). Главным соперником Москвы была Тверь (бассейн верхней Волги — другая, более кружная, но более удобная дорога с запада на восток и из Новгорода на юг). Но Тверь, непосредственно командуя выходами из новгородской земли, являлась ближайшим соперником новгородской торговой аристократии, последняя быля естественным союзником Москвы; только разгромив Тверь, московская буржуазия решается сама выступить соперником Новгорода (первое столкновение Новгорода и Москвы из-за Заволочья, 1397–1398). Ранее этого, найдя точку опоры в ранних формах туземного «первоначального накопления» (церковь — ср. предыдущее столетие западноевропейской истории), Москва пытается стряхнуть власть ордынского капитала (Дмитрий «Донской», 1352–1389; Куликовская битва, 1380), но неудачно (разгром Тохтамышем Москвы, 1382).

Главной прогрессивной силой является церковь, роль которой, как представительницы первоначального накопления, начинается в России как раз тогда, когда в Западной Европе она заканчивается. Поднимается к этой роли церковь сначала в союзе с Ордою (ордынские «ярлыки» митрополитам Петру, Алексею [1357] и др.). Но уже очень скоро она начинает тяготиться этой зависимостью и подталкивать московского князя, превращенного ею в своего клиента (митрополит Алексей правит Московским княжеством в малолетство Дмитрия Донского), на борьбу с татарами (роль игумена Сергия в куликовском походе). Отождествляя свои интересы с интересами Москвы, церковь помогает этой последней громить ее противников (Тверь, Нижний-Новгород) и начинает поддерживать ее в борьбе с Новгородом, где образовалась своя автономная церковь, связанная с новгородским торговым капиталом и зреющая еще быстрее московской. Церковные вымогательства и здесь, как в Западной Европе, создают почву для «ересей» того же типа, что и западно-европейские («стригольники», стригали сукна — во Пскове, новгородском пригороде, который в 1348 г. становится самостоятельным). Восстание московской буржуазии в 1382 г. во время набега Тохтамыша.

Литовское государство продолжает расти насчет обломков старой «Руси» и все более превращается в «литовско-русское» (Гедимин, 1316-1341, завладевает Минском и Пинском, Ольгерд, 1345-1377 — Киевом, Черниговом, Волынью и Подолией, его племянник Витовт в 1395 г. — Смоленском). Общая опасность от немецких «крестоносцев», грабивших Литву и запиравших польской торговле дорогу к морю, повела к «унии» Польши и Литвы в 1386 г. На запад от Московского великого княжества вырастает огромная польско-литовская держава — союзница Твери и Новгорода против Москвы. На востоке Орда понемногу разваливается, но выделяющиеся из нее ханства, главным образом Казанское, Астраханское и Крымское оказываются еще на первое время довольно сильными для Москвы противниками. Зато всякое политическое влияние утрачивают Византия, духовенство которой старается но старой памяти восстановить свое былое влияние на Руси, но безуспешно: русская церковь все более и более национализируется.

XV в.

Этот век на западе является классическим веком «Возрождения», а также веком «изобретений и открытий». И «Возрождение» (подразумевается древнего мира), выразившееся в расцвете литературы и искусства, и «открытия и изобретения» одинаково были дальнейшими последствиями развития капитализма. В самой Европе капитал не довольствуется уже эксплоатацией мелкого производителя, а начинает переходить к организации производства, ранее всего в Италии (флорентийские суконные и шелковые мануфактуры). Появляются первые зачатки кредита и биржи: средневековый «меняла» превращается в банкира (Медичи во Флоренции, Жак Кер во Франции и т. д.). Торговый капитал в погоне за прибылью начинает отправляться в далекие страны, ища прямой непосредственной связи с Индией и Китаем (в поисках этого пути, теоретически разработанного уже тогдашними географами, Колумб открыл в 1492 г. Америку, а шесть лет спустя португалец Васко де-Гама нашел и самый морской путь в Индию). Промышленное предпринимательство создает почву и для технических изобретений (самым важным был типографский станок — 1450 г., сделавший промышленным предприятием изготовление книг, раньше бывшее в руках кустарей-переписчиков). Одновременно все больше и больше разваливается цитадель старого «первоначального накопления»: сжегши в 1415 г. Яна Гуса, западная церковь празднует свою последнюю победу над «еретиками», но гуситы, восставшие крестьянские и мещанские массы, держатся целых полстолетия. В то же время попытки пап возобновить крестовые походы против турок (для спасения Константинополя, в 1439 г. признавшего главенство западной церкви) терпят полное крушение. Константинополь в 1453 г. взят турками. Византийская империя окончательно сходит с исторической сцены.

Положение в общем прежнее. Распадение Орды дает временно некоторую возможность для движения на восток (московская рать на средней Волге, в «Булгарах» — 1431 г.), но образование Казанского царства вновь останавливает движение. В последний год века москвичи переходят Уральский хребет на севере (из бассейна Печоры — 1499 г.), продолжая новгородское движение предыдущих столетий.

Неудачная попытка сбросить Орду в 1380-х годах возвращает московских князей на привычную колею союза с татарами: Василий I (1389–1425) при их помощи захватывает Нижний-Новгород — узел двух конкурировавших до тех пор торговых путей — тверского и московского. Северо-восточный центр и Московское великое княжество с этих пор почти сливаются. Последний спор двух путей разрешается уже в форме усобиц внутри потомства Калиты (война сына предыдущего, Василия Васильевича Темного, 1425–1462, с его дядей Юрием Галицким (Костромским) и сыновьями последнего — Василием Косым и Дмитрием Шемякой). Спор окончательно решается в пользу Москвы. Только набеги татар (главные в 1408 и 1445, когда был взят в плен сам Василий Темный) напоминают Москве, что она не полная хозяйка. Успешнее идет начавшаяся еще в предыдущем столетии борьба с Новгородом из-за Заволочья. Москва теперь экономически господствовала над Новгородом, она могла не пустить к нему хлеба с «низу», т. е. с юга, и в ее же руках был весь рынок сбыта новгородских товаров. Ряд московско-новгородских войн (1417, 1441, 1456) кончается формальным подчинением Новгородской республики московскому великому князю (вечевые грамоты действительны лишь с печатью великого ккязя, который получает право облагать новгородцев податью, «черным бором»). Последний удар Новгороду наносит сын Василия Темного Иван III (1462–1505); с 1471 г. Новгород становится в вассальные отнощения к Москве, а его область оккупируется московской армией. Еще раньше (1456 г.) в такие же отношения попадает Рязань, а в 1485 — Тверь. Год спустя эта старая соперница Москвы становится частью непосредственных владений Московского великого княжества, чем уже с 1463 г. был другой верхневолжский центр — Ярославль. Московсое княжество превращается в государство Московское. Его «самодержавность» закрепляется формальным прекращением отношений к Орде («падение татарского ига», 1180), что имело мало значения, ибо настоящими противниками были не Орда, а Казань и Крым.

В Новгороде торговый капитал окончательно складывается и переходит к эксплоатации массы населения (подобно тому, как это было в Западной Европе XIV в.), которое реагирует на это так же, как и на Западе (новгородское восстание 1418 г.). Но на первое время это идет лишь на пользу более отсталой Москве, которая опирается на новгородские раздоры при покорении Новгорода. В самой Москве начинает намечаться расслоение феодального общества; ниже крупного вотчинного землевладения старых бояр и бывших князей просвечивает более широкий слой мелкого поместного землевладения (будущего дворянства). В раздел между ними идут конфискованные земли новгородского боярства, и оно является уже политической силой (совещание Ивана III со «всеми воями» в 1471 г. перед походом на Новгород). Усиление влияния московской буржуазии сказывается в разгроме новгородской торговли (1494 — закрытие немецкого двора в Новгороде, что означало переселение центра заграничной торговли в Москву). Превращение Московского княжества в государство, охватывающее оба старых центра, северо-западный и северо-восточный (в юго-западном утверждается Литва, см. соседний столбец), создает новую идеологию: после «измены» Константинополя, признавшего в 1439 г. власть папы, московская церковная интеллигенция начинает учить, что центр православия отныне Москва — «третий Рим»; отсюда логически вытекало, что московский великий князь есть наследник византийских императоров (внешнее выражение это нашло себе в женитьбе Ивана III на византийской принцессе Зое — у нас названной Софией Палеолог, в 1472 г.). Новая идеология осмысливает такие факты, как захват Новгорода, облеченный в форму крестового похода, прекращение подчинения Орде и т. д. Комбинация московский князь — церковь сохраняется, но приобретает иной смысл: наверху становится князь, а церковь — его служебная сила. Попытки отдельных представителей власти обойтись вовсе без церкви (ересь «жидовствующих») оказываются преждевременными, но делают Церковь еще более смирной и послушной. Издание Судебника фиксирует право нового государства (1497).

Союз Литвы и Польши против Немецкого ордена дает блестящие результаты в начале века (1410 — разгром «крестоносцев» при Танненберге). Но затем Литва быстро подпадает под влияние экономически более развитой Польши, которая вытесняет литовцев из юго-западной Руси и полонизирует самое Литву. На место литовско-русскогогосу- дарства начинает складываться польско-литовское (соглашение в Городло 1413 — общий литовско-польский сейм). Поворот польско-литовской политики на запад и юг ослабляет Литву на востоке, где бывшие черниговские княжества переходят к Москве. Война Литвы против Москвы (1499) кончается поражением литовцев. Одновременно Москва, начиная пробиваться к берегам Финского залива, вступает в борьбу с другим остатком немецких «крестоносцев» — Ливонским орденом (постройка Иван-города против Нарвы в 1492 г.)

XVI в.

Открытие Америки и морского пути в Индию имеет следствием новую передвижку мировых путей несравненно крупнее той, которую произвели «крестовые походы». «Средиземные моря» (южное, собственно так называемое, и Балтийское, «средиземное» море северной Европы) с впадающими в них реками отступают на второй план и сохраняют лишь местное значение. Настоящей всемирной торговой дорогой становится океан, и руководящее значение сохраняют или приобретают лишь страны, владеющие выходами на океан. Из передовых стран средневековья в таком положении оказывается лишь Франция, рядом с нею выдвигаются не игравшие до тех пор большой международной роли Англия и Испания. Напротив, Германия, с ее Рейном и балтийскими портами, центр средневекового торгового оборота, падает на второе место и совсем теряет какую-либо руководящую экономическую роль. Ее участь разделяет Италия — колыбель европейского торгового капитала в XI— XIII вв., еще в XV в. во многом показывавшая дорогу другим странам (банки и мануфактуры Флоренции, венецианская и генуэзская торговля; Америку открыл итальянец Колумб, действуя по плану итальянского географа Тосканелли; итальянское искусство эпохи «Возрождения» носит мировой характер и т. д.). Упадок Италии сделал совершенной бессмыслицей господство римской церкви над всею Западной Европой. Оттого описанный экономический переворот сопровождается на всем Западе завершением того процесса образования национальных церквей, который начался для Франции и Англии еще в XIV в. и продолжался для центральной Европы гуситскими войнами XV в. Причем для идеологического обоснования своей борьбы с Римом «реформаторы» (Лютер, 1483–1546, в Германии, Кальвин, 1509–1564, в романских странах и др.) в большей или меньшей степени пользовались идеями «Возрождения», возникшими в мелкобуржуазной ремесленной среде и сводившимися в основе к индивидуализму, требованию свободы личного суждения, критики и т. д. На деле «свобода» нужна была лишь, пока шла борьба со старой церковью, как только возникала новая, национальная, государственная церковная власть (монархическая в лютеранской Германии и в Англии; по большей части республиканская, но узкобуржуазная у кальвинистов), она к своим противникам применяла все приемы инквизиции. Наивнее поняли «свободу» народные массы, которые увидели в «реформации» свержение всякого гнета, не только староцерковного, для массы в это время уже и не очень тяжелого («Крестьянская война» в Германии, 1524-1525; Фома Мюнцер; анабаптисты в западной Германии, в Манстере в 1536; и то и другое восстания были подавлены имущими классами с варварской жестокостью).

Образование крупного государства в средней России (Московское государство к XVI в, охватывало приблизительно теперешние области: Московскую, часть Ленинградской, восточную часть Западной [город Смоленск перешел в московские руки в 1522 г.], Ивановскую, Горьковский край, Северный край) дало сильный толчок возобновлению колонизации в южном и юго-восточном направлении, остановившейся с XIII в. Московское государство начинает наступать, с одной стороны, в Поволжье (постройка Свияжска — 1530, взятие Казани — 1552, Астрахани — 1556 постройка Самары, Саратова, Царицына и Уфы в 1580), с другой — в южно-русские степи (граница, проходившая в XV в. по Оке, берег которой для москвичей был «берегом» вообще, и ее верхнему притоку Угре, передвигается на линию Рязань— Тула— Одоев— Мценск, с рядом форпостов еще южнее: Орел, Новосиль, Данков в 1560 г., Ливны, Воронеж, Елец, Кромы в 1580–1590 гг.: самым южным был Белгород). Вся эта колонизация носит государственный характер и руководится из центра; еще южнее захлестывают волны нелегальной казацкой колонизации (первые упоминания о донских, волжских и уральских — «яицких» — казаках в 1540 г.). На востоке зта «вольная» колонизация под непосредственным руководством торгового капитала (Строгоновы) начинает завоевание Сибири (поход Ермака, 1581–1582); государственная колонизация здесь идет уже по ее следам (закладка Тюмени — 1585, Тобольска — 1587, Нарыма — 1596 и Томска уже в 1604).

На внешней политике московских государей XVI в. (Василий III, 1505–1533, Иван IV «Грозный», 1533–1584, Федор Иванович, 1584–1598) уже определенно начинают отражаться интересы начинающего концентрироваться в Москве торгового капитала (ср. Францию и Англию XIV в.). Московское правительство все более и более сознательно стремится к разрешению двух задач: 1) захватить в свое монопольное обладание речной путь из Европы в Азию (Балтийское море — Волга — Каспийское море) и 2) непосредственно связаться с «океанскими» западными странами. Кульминационного пункта эта политика достигает при Грозном в 50-х годах XVI в., когда, с одной стороны, Москва становится хозяйкой всего кольского пути до самого Каспия, с другой — устанавливаются прямые сношения Москвы с Англией (Ричард Ченслер в Холмогорах и в Москве в 1553, посланник Ивана IV, Непея, в Лондоне в 1557). Попытка выпрямить слишком кружный (Волга — Северная Двина — Белое море — Ледовитый океан — Атлантический океан) и полгода запертый льдом путь, захватив один на балтийских портов (Нарву, в 1558 г.), привела к Ливонской войне сначала с государством, основанным некогда «крестоносцами» («Ливонский орден»), позже с Швецией и Польшей, которая в руках Стефана Батория (1576-1586) и оказалась противником, неодолимым для Московского государства. Нарва была потеряна, и неудача первой попытки пробиться к берегам Балтики закреплена перемириями с Польшей (1582) и Швецией (1583). Возобновление наступления в 1590 г. несколько сгладило впечатление ливонской неудачи, но не имело дальнейших последствий. Успешнее шла борьба на юге и на востоке, где не было таких противников, как Польша (см. соседний столбец слева). Но и тут крымские татары отвечали на московское наступление довольно жестокими ударами: особенно памятны остались москвичам набеги 1521 г. и еще более 1571 г., когда крымцы сожгли весь московский «посад», не успев взять только Кремля. Но закрепить результаты этих набегов татары уже не могли и не задержали даже ими сколько-нибудь серьезно московского наступления (см. соседний столбец слева).

Основным фактом внутренней истории Московского государства ХVI в. является закрепощение крестьян по существу, крайнее обострение феодальной эксплоатации и распространение ее на свободные ранее слои крестьянства, развертывающееся в форме длительного процесса, корни которого уходят еще в XV в. (Псковская судная грамота и монастырские документы), а результаты закрепляются лишь в следующем — XVII в. В основе процесса лежало начинавшее развиваться, в связи с общим развитием обмена, торговое земледелие. Процесс обостряется во второй половине века благодаря массовому отливу населения вследствие колонизации на юг и юго-восток. Обострение выразилось рядом указов о беглых, один из которых, 1597 г., послужил основанием для легенды о государственном прикреплении крестьян, имевшем место якобы в 1592 г. Отсутствие формальной правительственной меры не мешает однако тому, что именно в это время эксплоатация крестьян помещиками чрезвычайно возросла (особенное значение имели переписи 1590–1593 гг.). Другим последствием запустенья центральных уездов наряду с погоней помещиков за рабочими руками была свирепая борьба из-за земли между средними и мелкими землевладельцами нового предпринимательского типа, с одной стороны (дворянство), и старыми феодальными вотчинниками (бояре и монастыри) — с другой. При этом обе борющиеся группы старались иметь на своей стороне нарождающуюся буржуазию, и обе одинаково стремились закрепостить крестьянство. Крупная буржуазия держалась сначала союза с боярами (особенно после московского бунта 1547 г.) и от боярского правительства добивалась льгот (земские уставные грамоты, первая Важская, Архангельская губерния 1552, отдача на «веру» сбора налогов крупным капиталистам с 1551; губные учреждения — полицейский террор для крестьянства, 1569). Но общий реакционный характер боярской политики (Стоглавый собор, 1551, закрепление наследственных прав знатных боярских семей, составление «родословца» около того же времени; тогда же составлен Царский судебник), а особенно ливонская неудача отбросили ее к дворянству. Переворот 1561–1565 гг. (опричнина) дворянство и торговый капитал делают уже вместе. 1556 — первый земский собор, 1584 — стеснение монастырского землевладения (отмена «тарханных грамот», обеспечивавших за монастырями их имения).

1569 — Люблинская уния, юго-западная Русь переходит непосредственно к Польше. 1596 — Брестская церковная уния — отделение «хлопской веры», православия, от «папской» — католицизм и униатство. «Хлопская» становится знаменем крестьянско-мещанского движения, опирающегося на казачество. 1599 — первое упоминание о запорожцах; 1572 — попытка подчинить запорожцев польской администрации; 1595–1596 — начало больших казацких восстаний — бунт Наливайки и Лободы.

XVII в.

Продолжается эволюция, начавшаяся в предшествовавшем столетии. На первом плане остаются «океанские державы», Германия падает все более и более, став уже в первой половине века объектом борьбы опередивших ее стран («Тридцатилетняя война», 1618-1648). Но в этой борьбе рядом с Испанией, действующей через посаженную ею в Австрии династию, наследников короля испанского и императора германского Карла V (1500–1558), и Францией выступает как решающая сила и северная «средиземноморская» неокеанская держава Швеция (Густав Адольф, 1594-1632). Мировые захваты торгового капитала океанских стран дают новый толчок и балтийской торговле, связывающей «океанские» государства с Восточной Европой, откуда к ним идет сырье (железо и лес из Швеции, хлеб из Польши и т. д.). Здесь до уровня «великих держав» поднимаются раньше других Польша и Швеция (см. последний столбец справа), позже Пруссия (Фридрих-Вильгельм. «Великий курфюрст», 1640–1688), составившаяся из остатков немецкого ордена на нижней Висле и колонизованных немцами в средние века славянскик областей к востоку от Эльбы, и Россия. Но соотношение между самими океанскими странами меняется. Ранее всех выступившая и захватившая обширнейшие колонии Испания, величайшая держава XVI в., господствовавшая до начала XVII и в военном и в культурном отношении (испанская литература — Сервантес, испанское искусство приобретают мировое значение), после ряда неудач, начинающихся катастрофой грандиозной испанской экспедиции против Англии (так называемая «непобедимая армада», 1588), сходит на второй план, а к началу следующего столетия падает до положения Германии, становясь объектом англо-французской борьбы («война за испанское наследство», начавшаяся в 1701). Великими океанскими державами становятся Франция и Англия, притом в XVII в. более первая, чем вторая (ей принадлежала большая часть доступной тогда для европейцев Северной Америки, колонии и Индии и т. д. но и в Англии уже с 1602 г. действует Ост-индская компания). Быстрое развитие капитализма в этих двух странах приводит к окончательной ликвидации средневекового феодального государства и в той и в другой, но в диаметрально противоположных направлениях: в Англии, после «Великого бунта», являющегося одновременно последним взрывом «народной реформации» (1642–1640, см. предыдущую таблицу), окончательно утверждается парламентаризм (вторая революция 1688). Во Франции, после ряда неудачных восстаний дворян и отчасти - буржуазии, окончательно побеждает централизованная бюрократичесткая монархия (Людовик XIV, 1643-1715). То же развитие капитализма дает в Англии, во Франции и в следующей за ними на третьем месте Голландии могучий толчок развитию научной и философской мысли (Декарт, 1596–1650, и Спиноза, 1682–1677, наносят смертельные удары средневековому богословию; Ньютон, 1642–1727, устанавливает первый научный закон, начиная тем ряд открытий, которые делают всякое вообще богословие невозможным).

На Востоке, почти не задерживаемый событиями, разыгрывавшимися в это время в центре (см. ближайшие столбцы справа), продолжается захват русскими Сибири (1618 — основание Енисейска, 1628 — Красноярска, 1630 — Якутска, в 1646 Поярков достигает берегов Охотского моря, а в 1648 Дежнев проходит будущим Беринговым проливом из Ледовитого океана в Тихий). На юге эти события на четверть века задерживают наступательное движение и даже отодвигают границу назад, сметая наиболее южные форпосты. Но уже в 1636 г. вновь закрепляется «Белгородская черта» в Тамбове (построен в том же 1636 году), смыкающаяся с «Симбирской чертой». К 50-м годам к последней примыкает «Закамская черта», далее на восток заканчивающаяся Мензеллиском. На западе колонизация идет уже с Украины, украинцы в те же десятилетия заселяют Полтавскую, Харьковскую, южную часть Курской и западную — Воронежской губернии (нынешние северные районы Украины и часть Центрально-черноземной области). К концу столетия правительственная колонизация достигает берегов Донца, за казацкой вольной колонизацией остается только среднее и нижнее течение Дона.

Фронт русской внешней политики окончательно поворачивает на запад; набеги крымцев, в XVI в. еще серьезно беспокоившие центр, в XVII интересуют только население южного рубежа и становятся местным явлением. Вопросы жизни и смерти русского торгового капитала решаются на берегах Балтийского моря и на Днепре. Здесь в первой половине столетия продолжается тот «отлив», который наметился к концу Ливонской войны (см. предыдущую таблицу). Торговый капитал и выдвигаемые им правительства (Борис Годунов — 1598-1605. Василий Шуйский — 1606-1610; Михаил Романов — 1613-1645), схваченные с тыла восстанием эксплоатируемых масс или связанные необходимостью ликвидировать последствия такого восстания, не только вынуждены отказаться от наступления, но сдают одну позицию за другой. К 1610 г. поляки занимают Москву, шведы — Новгород; на московском престоле оказывается на пару лет польский королевич. По Столбовскому миру с Швецией (1617) Московское государство получает обратно Новгород, но оказывается совершенно отрезанным от берегов Балтийского моря. По Деулинскому перемирию с Польшей (1618) Москва теряет Смоленск, с этой стороны государство Романовых возвращается к границам XV в. Первая попытка реванша кончается неудачей (нападение на Смоленск и Поляновский мир 1634 г.). Дела начинают поправляться, когда восстание эксплоатируемой массы охватывает восточные области Польско-литовского государства (восстание Хмельницкого, см. последний столбец справа). Московские войска быстро завладевают всей Белоруссией и доходят до Вильны (1654 г.); одновременно возобновляется борьба и с Швецией, причем двух фронтов для Московского государства оказывается слишком много: после неудачной осады принадлежавшей тогда шведам Риги здесь дело кончается вничью (Кардисский мир, 1661). Зато Польша, в то же время разгромленная Швецией, не только должна была возвратить Смоленск, но и уступить весь левый берег (Андрусовское перемирие, 1667). Конец века отмечен опять поворотом на юг, но уже более против Турции, чем против Крыма (взятие Азова, 1696).

Отлив населения на восточные и юго-восточные окраины, в связи с хищническим хозяйством первых «предпринимателей» — помещиков, приводит к быстрому истощению земли и к колоссальному сокращению пашни в центральной России. Непосредственным результатом были неурожаи и голод 1602–1604 гг. На их основе развивается, с одной стороны, безудержная хлебная спекуляция (где в последний раз ярко выступает церковный капитал) и самые дикие формы закрепощения голодающего населения, с другой — массовый побег более стойких элементов крестьянства на «вольные» земли. Отношения между московским правительством и вольной казацкой колонизацией обостряются, как никогда раньше. Попытка «взять в руки» казаков (постройка Царева-Борисова у самой окраины донских поселений) ускорила взрыв. Казацкая революция пошла под знаменем «настоящего царя» Димитрия Ивановича (будто бы сына Грозного) против узурпатора Годунова (1604). Смерть Бориса (13 апреля 1605) и гибель его династии открывают эру новой политики («крестьянское законодательство» Димитрия — ограничение кабального холопства и смягчение указов о беглых). Боярско-купеческий заговор обрывает ее (убийство Димитрия 17 мая 1606) но новое правительство Василия Шуйского (реакционное — 15-летний срок для отыскания беглых) оказывается лицом к лицу уже не с одними казаками, а со всею восставшей массой (октябрь 1606 — Болотников под Москвой, октябрь 1607 — падение Тулы и смерть Болотникова, но уже с 1608 г. второй Димитрий в Тушине). Ни поддержка городов, охваченных демократической революцией (наивысший подъем во Пскове, август 1608), ни союз со шведами (1609) не могут спасии Шуйского, но союз с Швецией втягивает его в войну с Польшей. Имущие классы в безвыходном положении ищут помощи у последней и низлагают Шуйского в пользу польского королевича (февраль— август 1610). Выяснившееся бессилие Польши придает смелости «национальному» капиталу (нижегородское ополчение, 1612), но восстановить «порядок» удается лишь ценою еще пяти лет войны, приняв нового царя из рук казаков (тушинская кандидатура Романовых). К 1640-м годам удается прикрепить к местам сельское население (отменасроков для отыскания «беглых», 1645) и приручить мелкими поблажками казачество, не слишком прочно (1668-1670 — восстание Сепана Разина). Последние всплески городского движения улегаются также лишь к концу века (новогородские и псковские волнения 1659 г., московские — 1648-1662 гг.[медные рубли], перерождаясь в «стрелецкие бунты» конца столетия). Тем не менее уже в середине века второй Романов (Алексей Михайлович, 1645–1676) находит возможным закрепить право окончательно сложившегося крепостнически-бюрократического государства («Уложение царя Алексея», 1649). Как и в Западной Европе, торговый капитал создает себе национальную, подчиненную государству церковь (суд над патриархом Никоном, 1666), что вызывает резкий отпор со стороны части духовенства, верной традиции XVI в. (раскол).

Попытка польско-литовского правительства прибрать к рукам днепровское казачество, подобно тому как правительство Бориса Годунова хотело этого относительно донского (1635 — постройка Кодака в начале Запорожья, 1638 — отмена казацкого самоуправления) приводит и Западную Россию к тем же результатам (1648-1649 — начало крестьянско-мещанско-казацкой рееолюции Хмельницкого). Но восстание здесь идет успешнее благодаря лучшей организованности горожан и казаков, в пользу которых оно и оканчивается, и благоприятным внешним условиям (поддержка Крыма, Швеции, воевавшей с Польшей из-за Балтийского моря и Москвы), Украина в лице гетмана Хмельницкого становится в вассальное подчинение царю Алексею (1654), скоро превращаюшееся в окончательное подданство (но остатки автономии сохраняются до середины слевующего XVIII в., как и самостоятельность Запорожья). Крестьяне снова попадают в крепостную зависимость от нового туземного (а не польского или ополяченного, как раньше) дворянства, вышедшего из рядов казацкой старшины. Польша не могла более оправиться от двух ударов казацкой революции, стоившей ей самых хлебородных провинций, и вторжения шведов, занимавших одно время Варшаву и Краков. С половины XVII в. начинается упадок Польши.