Пролог смуты в его социальном аспекте по произведениям историка М. Н. Покровского

В статье рассмотрено воздействие основных социальных сил русского общества рубежа XVI–XVII вв. на политику государства, в котором проявлялись их интересы, в изображении известного историка–марксиста М. Н. Покровского. Смута, с его точки зрения, порождалась трудностями исторического пути России в условиях крушения старого (раннего) феодализма и зарождения торгового капитализма.

В данной статье будут проанализированы взгляды М. Н. Покровского по поводу места и роли наиболее крупных социальных сил средневековой России на важнейшем переломном этапе её истории в одном основополагающем аспекте, характерном для творчества историка. Речь пойдёт об изменениях позиций различных социальных сил по отношению к той или иной конфигурации правящего в России политического режима, в наибольшей степени олицетворяемой в государственной деятельности данного конкретного монарха, находящегося на престоле. Его политику М. Н. Покровский оценивал с точки зрения интересов определённых классов и сословий русского общества рубежа XVI— XVII вв., отражавшихся и в намерениях отдельных представителей данных групп, и в их практической реализации. При этом каждая группа либо проводила в жизнь какую–то собственную линию относительно независимо от персоны царя («мы его поддерживаем для того, чтобы он что–то для нас сделал»), либо реагировала на определённые политические мероприятия властей, соответствующие или не соответствующие интересам сторон. Социально–политическое поведение тех или иных общественных сил заключалось либо в поддержке проводимой политики, либо в противостоянии ей, либо в нейтральной или отчётливо не проявившейся позиции. М. Н. Покровский, насколько позволял исторический материал, конкретизировал социальный облик участников Смуты, не сводя его к самым общим констатациям. Историк учитывал внутреннюю неоднородность социальных группировок русского общества, региональные, имущественные различия их состава и даже индивидуальные особенности их лидеров. Однако весьма динамичные, порой неожиданные перемены в их поведении не заслоняли стратегию их совокупного интереса.

Хотелось бы отметить, что интересы общественных групп не были для М. Н. Покровского какой–то непременной данностью, возникшей из ниоткуда. Напротив, учёный выстраивал достаточно жёсткую последовательность, кстати, отмечавшуюся и в историографии. Так, известный историк В. И. Пичета в своём дореволюционном исследовании дал высокую оценку концепции Смуты М. Н. Покровского. Он находил её вполне самостоятельной и считал шагом вперёд в раскрытии данной темы. К несомненным достижениям М. Н. Покровского учёный относил полноценное отображение важной политической роли буржуазии в жизни страны уже с XVI века ¹. Экономические процессы модифицировали субъектов экономики, в то же время реализовывавших себя в различных сферах общественной жизни. В результате менялось, например, политическое положение того или иного социального субъекта. Оно и порождало разнообразные политические мотивации, ориентирующие на сохранение или достижение. Для М. Н. Покровского политическая власть не была простым орудием определённого класса или сословия. Чаще всего она выступала в качестве компромиссной равнодействующей их устремлений, что, конечно, не отменяет формулирования каких–то общих оценок, например, какого–либо политического курса и т. п. Правда, в этом случае политическая индивидуальность на персональном уровне сводилась к устойчивым результатам социального маневрирования, колебаний социального «поля».

В чём же для М. Н. Покровского состояла социальная специфика рассматриваемого периода, то есть конца XVI — начала XVII в., на макроуровне? По его мнению, приблизительно в это время в России серьёзно изменилась социальная структура общества. «Политика всякого правительства всегда и везде, с тех пор как зародился капитализм (не обязательно промышленный, производственный. — О. В.) и появились общественные классы, а в Московской Руси XVI века, как раз то и другое только что зародилось, была классовой политикой». Означало ли это, что классом была только буржуазия и до неё никаких классов не существовало? Для М. Н. Покровского это было вопросом терминологии, а не существа дела. «Итак, силой, создавшей московское государство, была не энергия тех или других лиц, а энергия класса, который мы теперь назвали бы крупным феодальным землевладением» ². Следовательно, один класс господствовал, а другие появлялись. До того, как классовая структура возобладала над сословной, классы и сословия сосуществовали, пересекались, дублировались и т. п. Какой же общественный строй имел место в России XVI в., по М. Н. Покровскому? «Денежное хозяйство отнюдь не было мифом в московском государстве XVI в. Зачатки торгового капитализма уже имелись на лицо…, но процесс капиталистического накопления не ушёл так далеко, как нужно было, чтобы всё хозяйство московского государства перевести на деньги» ³. Значит, господствующим был феодальный уклад, но обновленный. «Если к к. 16 в. от феодального строя оставались только формы, то к к. 17 в. от него уцелели только названия» ⁴. Очевидно, имелся в виду старый феодализм и, одновременно, определённый переходный период. Мы сосредоточим особое внимание на торгово–капиталистической стороне рассматриваемой эпохи в изображении М. Н. Покровского, поскольку, как видим, она имела для него ключевое значение.

Точку зрения о том, что Годунов выражал интересы именно «простого служилого люда», преследовал бояр и закрепощал крестьян, М. Н. Покровский считал односторонней, как минимум, неточной. Ведь как раз «дворянская масса» и низвергла Годуновых. Учёный пришёл к выводу о том, что Борис Годунов не был вождём худородного мелкопоместного дворянства против родовитого боярства, приводя два аргумента: 1) его крестьянская политика в конце царствования заметно изменилась в том отношении, которое дворянство одобрить не могло; 2) одни бояре его поддерживали, а другие нет ⁵.

М. Н. Покровский не ограничился этой, отчасти историографической, констатацией и перешёл к ответу на вопрос, так сказать, в «положительном» смысле. Для этого ему пришлось привлечь буржуазию, которая в 1580‑е гг. приняла активное участие в развитии ряда политических кризисов в Москве.

Московское восстание 1587 г., по признанию самого правительства, поставившее под угрозу его существование, было делом рук «торговых мужиков», но в рамках коалиции московских посадских людей, некоторых «больших бояр» и митрополита. Они, включая гостей московских и всех купецких людей, били челом Фёдору Ивановичу по поводу его развода и нового брака. После победы правительственного лагеря шестеро московских гостей были казнены. Шуйских, являвшихся вождями заговора со стороны боярства, поддерживало то «всенародное множество», которое сделало их господами положения в малолетство царя Ивана. Тесные связи с Шуйскими у буржуазии остались. Как владельцы промысловых вотчин, они были ближе к ней, чем к боярству. Не случайно потом она искала царя в этой семье. Годунова поддержали «дети боярские» со старого опричного двора. Значит, союз городской буржуазии со средним землевладением, сложившийся накануне опричнины, распался. Россия, пожалуй, впервые по–настоящему вступила в послеопричный период. Он носил внешне реакционный характер. Как будто возрождалась коалиция времён «боярского правления», однако с поправками: теперь инициатива принадлежала «купецким людям»; бояре разделились — за Годунова, за мятежников. Это означает, что буржуазия заявила о себе уже как самостоятельная политическая сила.

Понимая недовольство буржуазии, Годунов активизировал внешнюю политику в её интересах, имея в виду возвращение потерянных в пользу Швеции русских земель в Прибалтике. Главной целью было возобновление Нарвского мореплавания. Однако буржуазную политику Годунов вёл «не настойчиво», так как буржуазия тогда не играла в политике ведущей роли. Главную ставку он делал на «воинство» ⁶. В XVI в. Россия была страной с решительным преобладанием земледельческой культуры. Торговля и промышленность только начинали выделяться «в руки» особых классов. Землевладельцы представляли экономически господствующий и политически наиболее влиятельный класс ⁷. Выделение торгово–промышленного класса началось в первой половине XVI в. под влиянием тех же хозяйственных условий, которые создали поместье. Самым важным здесь было появление класса посредников при внутреннем обмене ⁸.

Основа союза буржуазии с «воинством» для неё заключалась в способности последнего решать нужные ей задачи. Наиболее яркие эпизоды здесь даёт внешняя политика. Речь идёт об эффективности служилого класса как военной силы внутри государства и за его рубежами.

В начале 1590‑х гг. Годунов сумел примирить с собой буржуазию и переманить на свою сторону «мелкий вассалитет», поэтому его положение тогда было очень прочным.

Уже в середине февраля 1598 г. боярство, дворянство и духовенство, в сущности, согласились с кандидатурой Годунова как претендента на престол. Но последний решил заручиться поддержкой «всего народа», для чего была проведена большая работа. Любопытно, что Грозный, в отличие от него, в своих апелляциях к народу имел в виду только лишь крупное купечество ⁹. Буржуазия (на высшем политическом уровне гости, представители гостиной и суконной сотен, сотские московских чёрных сотен) также приняла активное участие во внутриполитических событиях 1598 г. ¹⁰, по крайней мере, она привлекалась в качестве непременного социального партнёра властей. Намечавшая благоприятная тенденция была разрушена хозяйственным кризисом начала XVII в.

В наибольшей степени правительство пыталось минимизировать последствия кризиса именно для дворян, вполне в духе всей своей предшествующей политики. Недостаток рабочих рук у мелких землевладельцев Борис компенсировал щедрыми денежными раздачами. Но поскольку крестьянство продолжало разбредаться, налоговая база сужалась. Денег в казне не хватало. Однако, зная силу буржуазии, «ограбить город в пользу дворян» царь не решился. Государство прибегло к следующим мерам: 1) раздача конфискованных у противников Годунова земель; 2) испомещение служилых людей в интенсивно заселяемых областях юга; 3) предотвращение дальнейшего оттока населения из центра. Для последнего нужно было создать условия, побуждающие крестьян оставаться на прежнем месте.

Эта программа была сорвана углублением кризисных явлений. Фактически установившийся порядок напоминал классическое крепостничество. Резко выросли цены на хлеб, и резко упала цена рабочих рук. Образовалась огромная «резервная армия» работников, число «старожильцев» сильно уменьшилось. Конечно, это создало взрывоопасное социальное состояние в народе. Однако своими попытками справиться с голодом Борис оттолкнул от себя дворянство, а отчасти, и буржуазию. Например, Годунов устраивал массовые хлебные раздачи в крупных городах, что мешало подъёму хлебных цен. У неё были основания быть недовольной отдельными сторонами экономической политики режима, например, широким распространением откупов, менее выгодных для торгового капитала, чем обычная практика взимания косвенных налогов. В результате буржуазия к падению династии осталась равнодушной. Правительство Годунова оказалось в социальной изоляции ¹¹. Какова же её подоплёка? Дворянство, включая пресловутое «среднее землевладение» жаждало крепостничества, а Годунов в период кризиса, вероятно, из опасения социального взрыва, демонстрировал движение в другом направлении, тактический откат закрепостительной политики со стороны государства. В отношении буржуазии было сделано не столько много «против», сколько мало «за». Ведь в условиях кризиса у буржуазии возникли какие–то специфические интересы, а власти не продемонстрировали их должного понимания. Поскольку хозяйственные трудности сами по себе проходили по разряду правительственных неудач, боярские кланы бежали с «тонущего корабля». Кроме того, в условиях нарастающих трудностей Годунов — «продолжатель опричной политики, … шёл тем же путём опал и конфискаций, что и Грозный». Но, конечно, больше всех были недовольны крестьянство, городская беднота и т. п., которые, как обыкновенно и бывает в подобных ситуациях, понесли наибольшие потери. Таким образом, Годунов лишил себя «симпатий высших классов», но «связанный своей классовой ролью», не принял достаточных мер, «чтобы масса признала его своим царём» ¹².

М. Н. Покровский остановился и на социальном облике самого царя Бориса, полагая, что он соединял «в одном лице крупного землевладельца и крупного капиталиста». «При преемниках Грозного влияние крупного московского купечества ещё усиливается»; «самая попытка купцов вмешаться в царские семейные дела показывает, как велико было их политическое значение». Таким образом, их конфронтация с Годуновым, в каком–то смысле, являлась борьбой двух «фракций» торгового капитала. Он «был тесно связан с коммерческими кругами». Однако были здесь и известные расхождения: 1) для обогащения Годунов использовал свою власть второго лица в государстве; 2) его экономические успехи проистекали из концентрации в одних руках большого количества денежного оброка. По замечанию М. Н. Покровского, в XVI веке всё это имело ещё индивидуальный характер. Любопытно, что Годунов активно занимался внешней торговлей и лично взаимодействовал с иностранным капиталом. А мы знаем, насколько влиятельным был торговый капитал во внешней политике. Пример — Ливонская война.

Ещё одной социальной силой, оказывавшей большое влияние на ход политических событий в России, было чиновничество. В конце XVI века его роль ещё более возросла. Дьяки Щелкаловы управляли внешней политикой. Их имена иногда упоминались рядом с боярскими. Дьяки вошли в Думу. С ними пришлось считаться Годунову при избрании на царство ¹³. Однако в подобных случаях М. Н. Покровский писал не о многочисленном социальном слое или разветвлённом административном аппарате, а о нескольких думных «чинах», оказывавших реальное влияние на принятие ключевых решений. У «бюрократии» в этом смысле, скорее всего, не было какого–то чёткого и принципиального отношения к Годунову, но объективно у неё вряд ли могли быть к нему социально обоснованные претензии.

Историк сожалел о том, что разочарование в крестьянской революции 1905–1906 гг. привело его к слабому отражению роли крестьянства в событиях Смуты ¹⁴. Поэтому в «Русской истории в самом сжатом очерке» применительно к правлению Годунова М. Н. Покровский отчётливо провёл первенствующее значение наиболее принципиального межклассового конфликта. На одной его стороне находились помещики (видимо, как основная масса землевладельцев, эксплуатирующих чужой труд) и купцы. На другой стороне, прежде всего, крестьянство. Но по поводу этой последней М. Н. Покровский представил более сложную конфигурацию.

«Торжество помещиков и купцов» в последней трети XVI в. привело к крепостному праву, пришедшему на смену прежнему феодальному праву. Экономическое положение крестьян стремительно ухудшалось, так как подрывался процесс воспроизводства в крестьянском хозяйстве. Голод начала

XVII в. ещё более усилил порабощение крестьян и, соответственно, их бегство на окраины. В результате на юге образовалось две общности: 1)помещичьи крестьяне, которых служилые люди защищали от набегов и ввиду их малочисленности эксплуатировали не столь рьяно; 2)казаки, которые хотели вернуться в Россию в качестве свободных людей, а если повезёт, то и землевладельцев. Вынужденно двойственная политика власти в отношении всех этих людей, с одной стороны, усиливала их, с другой, стесняла. Бедствия первых лет XVII в. создали хорошую возможность для их вмешательства во внутренние дела Московского государства. Проблемы династического характера позволили им выдвинуть своего претендента на престол. Народ находился в столь тяжёлом положении, что был готов ухватиться за любого избавителя от власти «нынешней» ¹⁵.

На самом деле речь здесь идёт о трёх субъектах с довольно–таки несходными интересами: 1) «простой народ» в широком смысле этого слова; 2) закрепощаемое крестьянство; 3) казачество. Так что и в этом пункте «схема» оказывается сложнее, чем «эксплуататоры — эксплуатируемые». Наряду с этим социальный взрыв провоцировало то, что Россия накануне XVII в. оказалась буквально в одном, по преимуществу юридическом, шаге от крепостничества. Как видим, даже на уровне «учебного пособия» дело не могло быть представлено слишком уж элементарным образом.

«Лагерь» Годунова был ненадёжен в некоторых своих компонентах. Его войско состояло из стрельцов, социально близких к чёрным людям, угнетавшимся в городах торговым капиталом ¹⁶, и из мелких служилых людей, тоже в основном бедных. Крестьян у них было очень мало. Они сливались с верхами казачества. Обе эти группы были идентичны социальной базе Лжедмитрия I и, естественно, легко изменили режиму. К этому следует добавить восставших москвичей, уничтоживших семью Годунова. Фактически М. Н. Покровский указал те группы населения, которые либо по своему происхождению, либо по материальному благосостоянию, либо по образу жизни непосредственно примыкали к народной массе и, в известной мере, смешивались с ней.

Следовательно, по М. Н. Покровскому, в середине 1580 гг. социальной базой Годунова были опричные выдвиженцы в широком смысле этого слова и часть бояр из более или менее индивидуальных соображений. Поскольку их противники потерпели сокрушительное поражение в конце 1580 гг., союз дворянства и буржуазии с перевесом первого возобновился, однако уже на новых, более хрупких, нежели в опричнину, основаниях политического курса самого Годунова, как бы восстановившего этот союз. Боярство привычно колебалось в зависимости от политических успехов «правителя». Правда, М. Н. Покровский уточнял, что до 1598 г. политика Бориса была в большей степени дворянской. Боярство и купечество — не то, чтобы против, а скорее не поддержали бы в критический момент. В первые годы его царствования появилась перспектива расширения социальной базы режима вплоть до включения в неё всех основных социальных «фигурантов» политического процесса из верхних слоёв общества. Однако хозяйственный кризис постепенно и в разной степени отдалил их от Г одунова. Его шанс заключался в поиске более надёжных союзников за пределами указанных слоёв, однако классовая природа правящего режима оказалась сильнее. Решающую роль в падении династии сыграл переход на сторону Лжедмитрия наиболее многочисленной и наименее обеспеченной части служилого класса.

Буржуазия, скорее, дистанцировалась от Годуновых из ситуативно–тактических соображений.

Приведённые в статье положения и выводы могут использоваться для подготовки лекций, спецкурсов по отечественной истории и историографии, обобщающих работ по истории России XVI в.

Библиографический список