Марксистская концепция в трудах М. Н. Покровского

С конца XIX по конец ХХ века в России сменилось несколько «идеологических эпох», и каждая из них была представлена яркой личностью историка.

Начало ХХ века становится для России переломным моментом — государственной идеологией на долгий период становится марксизм. Господство этого течения породило потребность в его адаптации к русскому менталитету. Нужна была яркая личность, которая не только смогла бы теоретически и научно обосновать марксизм, но и повести за собой ученую элиту. Такой личностью стал Михаил Николаевич Покровский.

Покровский был одним из первых профессиональных отечественных историков, обратившихся к проблеме становления марксизма в России. Но, несмотря на свою приверженность господствовавшей идеологии, Покровский занимал особое место в русской историографии, выделяясь даже среди ученых–марксистов.

Изучение исторического наследия ученого затруднено тем, что работы, посвященные деятельности Покровского ощутили значительное влияние политики и смены форм правления.

Актуальность работы в современности велика, так как созданные Покровским работы в методологии исторической науки являются одними из совершенных, основываясь на законах диалектики. Михаила Николаевича Покровского по праву называют первым русским историком–марксистом. В полной мере, конечно, его нельзя назвать марксистом в полном смысле этого понятия, но, безусловно, он является одним из выдающихся идеологов марксистского движения. Его работы связывают между собой два, казалось бы, несовместимых периода — дореволюционный и марксистский. Находясь на переломном моменте отечественной исторической науки личность и творчество М. Н. Покровского представляют собой бесспорный интерес.

Целью данной работы является исследование роли марксисткой идеологии в концепции истории России М. Н. Покровского.

Исходя из поставленной цели возникает ряд задач:

• проследить процесс формирования исторических взглядов историка;
• проанализировать философско–методологический аппарат М. Н. Покровского в различные периоды жизни и деятельности;
• изучить роль М. Н. Покровского в процессе становления российского научного аппарата начала ХХ века;
• проанализировать основные положения концепции истории России в трудах М. Н. Покровского;
• изучить проблему марксисткой идеологии в работах М. Н. Покровского;
• рассмотреть эволюцию взглядов Покровского на становление российской социал–демократии.

Для решения поставленных задач необходимо провести анализ источников, которые будут использованы в работе. В качестве источников выступают труды Михаила Николаевича Покровского. Для более понятного изложения следует изложить его работы в хронологическом порядке их написания. Поэтому, историографический обзор начинаем с одной из первых его работ — критической рецензии на 1-ю часть «Курса русской истории» В. О. Ключевского. Эта рецензия была напечатана в журнале «Правда» в 1904 году.

В данной работе Покровский укоряет Ключевского в том, что «Курс русской истории» не что иное, как компиляция: «Новая книга представляет собой нечто вроде компиляции, сделанной автором из его собственных произведений, — автокомпиляция, если можно так выразиться. Вполне возможно иестественно, что проф. Ключевский вразные периоды своей жизни был и позитивистом, и гегельянцем, индивидуалистом исторонником «органического» понимания общества. Но нельзя быть всем этим сразу, как он предлагает сделать своему читателю внастоящее время».¹

Но несмотря на отмеченные теневые стороны этой работы Покровский показывает ее ценность для истории, и высказывает предположение о том, что историография может выделиться в отдельную науку.

Самым известным и самым значимым трудом Михаила Николаевича Покровского стала «Русская история с древнейших времен». Основное значение этого труда заключалось в том, в нем впервые была сделана попытка систематически изложить историю России с древнейших времен до конца XIX столетия с позиций материализма. Новизна трактовки истории России в корне отличалась от концепций официальной промонархической историографии, что придало работе острое политическое значение. М. В. Нечкина дала этой работе Покровского краткую, но актуальную и по сей день характеристику: «Этот труд представляет собой крупный вклад в науку. Грядущий исследователь русской истории обязательно пройдет через изучение работы М. Н. Покровского. Можно с ней не согласиться, но нельзя ее обойти».²

Таковы основные работы Покровского, написанные до революции. Следующий блок его работ был создан уже в советское время, поэтому отличается более глубокой политической направленностью.

«Борьба классов и русская историческая литература» — большая часть данной работы представляет собой стенограмму лекций. Каждая из лекций посвящена отдельной теме, в основном историкам — Соловьев, Ключевский, Рожков, Плеханов и др. Во вступительной части Покровский обосновывает попытку изменить методологию истории: «В основе всего лежит дело, в основе всего лежит практика, а не теория. Сам способ вашей работы, живой и активной, работы а не мертвого слушания лекций, — этот способ и является наиболее ценной особенностью новой школы».³ Все дореволюционные историки излагали факты через призму собственных воззрений, но нигде не ссылались на собственные политические взгляды и не указывали, в какое время описывают факты. Отсюда следовала постановка Покровским задачи курса лекций — показать, при помощи примеров, что представляет собой домарксистская и часть марксистской литературы русской истории. Несмотря на достоверность источников и авторитет авторов, противоречие марксизму ставит вне науки историческое произведение. Поэтому, Покровский ставит целью проверить соответствие произведений известных русских историков идеологии марксизма.

Весьма схожей с предыдущей является работа «Кем и как писалась русская история до марксистов». Здесь также рассматривается научная дятельность каждого историка, но с точки зрения классового подхода. Большое внимание в данной работе Покровский уделил становлению государственности в России и пришел к выводу, что этот процесс наиболее четко описан только у Эверса, которого предпочитали не упоминать, поскольку он иностранец: «Любопытно, что наши буржуазные историки не очень любят вспоминать Эверса, хотя книжку его всякий из них, конечно, знает: но они предпочитают начинать с русских имен Соловьева и Кавелина».⁴ Таким образом Покровский поднимает вопрос о буржуазном национализме в написании русской истории.

Следующей работой, носящей схожий характер является «Развитие современной исторической науки и задачи историков–марксистов». Это доклад на Первую Всесоюзную конференцию историков–марксистов, в котором Покровский ставил целью дать самое общее представление об уровне западноевропейской науки. Здесь, в отличие от предыдущих работ рассмотрена деятельность зарубежных историков. Мы рассмотрели основные работы Михаила Николаевича Покровского, которые потребуются нам для изучения темы работы, хотя, это далеко не полный перечень всех его научных трудов.

Поскольку личность Михаила Николаевича Покровского всегда интересовала последующих историков, то литература, посвященная его научному творчеству весьма обширна.

Чтобы структурировать эту часть работы мы возьмем периодизацию, которую дала А. Г. Быкова в работе «Культура Западной Сибири: История и современность». Быкова подразделяет такие этапы в осмыслении творчества М. Н. Покровского:⁵

1. Апологитически–восхвалительный — с середины 1920-х до середины 1930-х — этап, приходившийся на последние годы жизни историка и первые — после его смерти, когда его считали, по выражению А. В. Луначарского обворожительным героем революции. За Покровским признавались достижения в первом преломлении русского исторического процесса на основе марксистской методологии, в сфере организации науки нового типа, активном воспитании первого поколения ученых–марксистов. Такая характеристика давалась в статьях А. В. Луначарского, Н. И. Бухарина, Н. К. Крупской, В. Д. Бонч–Бруевича.

2. Период критики — с середины 1920-х гг. Научные построения М. Н. Покровского критиковались в связи с их несоответствием марксисткой, ленинской интерпретации исторического процесса. Эта критика носила в основном эпизодический характер, не затрагивая ни господствующего положения в науке и политике самого М. Н. Покровского, ни основных представителей его школы. Пионерами этой критики стали молодые ученые марксисты А. Н. Слепков, С. Г. Томсинский, А. И. Ломакин, В. Ф. Малаховский, П. С. Дроздов и др. Однако после первой волны критика Покровского утихла, он был оставлен на ведущих постах в науке.

3. Открытая стадия критики, поддерживаемая и инспирируемая партийными органами началась с 1934 года с Постановления Совнаркома и ЦК ВКП (б) о преподавании гражданской истории в школе. Школа Покровского, не вписывалась в очередной идеологический поворот и критиковалась теперь и партийными и научными кругами без права ответа на критику. Апогеем критики стал выход двух сборников: Против исторической концепции М. Н. Покровского (1937) и Против антимарксистской концепции М. Н. Покровского (1940). Главной особенностью сборников стало прямое связывание между собой политических и научных взглядов историка, и проводилась мысль о том, что научные ошибки несли в себе потенциал для политических ошибок, в результате которых они стали базой для вредительства со стороны врагов народа, разоблаченных органами НКВД. Кампания закончилась после того, как в конце 1930-х гг. единственным корифеем и основоположником советской исторической науки был признан Сталин. После этого практически до начала 1960-х гг. наступил период забвения имени и основных трудов, научных постулатов Покровского.

4. Период реабилитации имени и идей Покровского обозначился только после ХХ и ХХII съездов в статьях С. М. Дубровского, Е. А. Луцкого, Л. В. Черепнина. В 1966 г. было реабилитировано научное наследие историка — выпущен четырехтомник его трудов. В 1970-х гг. были написаны две монографии о М. Н. Покровском. Отличительной особенностью работ стало разведение политических и научных взглядов историка, признание ряда заблуждений методологического плана. При этом разбор был лишен агрессивности по отношению к историку и единичные отмечаемые недостатки в его политической и научной деятельности скорее оттеняли безусловно положительную роль М. Н. Покровского в становлении советской исторической науки. При этом авторы понимали архаизм и неприемлемость для современного состояния советской науки многих построений историка. Скорее это был интерес в качестве материала для истории науки, чем непосредственного использования методологического багажа.

Вне этих этапов лежит перестроечный период, когда произошел новый всплеск интереса к Покровскому. При этом положительно оцениваемая возможность использования построений Покровского служению делу обновления советского общества, возрождения ленинской концепции социализма к началу 1990 г. становилась все более призрачной и окончательно выдохлась с крушением советской системы.

Сегодня историческая концепция М. Н. Покровского представляется своеобразной, но не намного более лучшей или худшей в отношении остальных построений в отечественной историографии ХХ в. Безусловно и то, что она придала значительное своеобразие советской исторической науке, особенно в первые десятилетия ее становления и существования.⁶

Рассмотрим подробнее некоторые работы о деятельности Михаила Николаевича Покровского. Одной из фундаментальных является работа Н. Л. Рубинштейна «Русская историография» (1941). В ней автор приходит к выводу, что Покровский, несмотря на то, что использует в своих трудах диалектический метод, все же не является в полной мере истинным марксистом: «Сближение с марксизмом определяло идейную направленность его научной мысли, хотя он никогда не был настоящим марксистом».⁷

Рубинштейн указывает, что в своих многочисленных работах Покровский не раз отходит от позиций марксизма: «Формально Покровский исходит из учения оформациях, в своей периодизации он говорит о феодализме, о капитализме. Но в действительности он далеко стоит от марксизма в понимании формаций. Сущность марксистского учения об общественно–экономических формациях заключается в раскрытии единства общественной жизни в системе ее внутренних противоречий, в том, чтобы раскрыть в самом этом единстве. Покровский это диалектическое единство заменяет механическим сведением всей общественной жизни к одному условному принципу или началу, из которого логически выводится формальное единство всего содержания данного общественного строя».⁸ Это не единственный пример, который приводит Рубинштейн. Он также подробно рассматривает проблемы натурального хозяйства и торгового капитала в работах Покровского.

Особое внимание стоит уделить проблеме исторической личности: «В представлении Покровского, исторический процесс, поскольку он причинно обусловлен, совершается через голову самих людей, помимо их участия. Отсюда то нигилистическое начало, которое господствует в исторических работах Покровского и по отношению к крупным историческим личностям и по отношению к тем идеалам, которые, овладевая сознанием людей, могут двигать отдельными людьми или массами людей, превращаясь тем самым в материальную силу исторического развития. Отрицание буржуазного идеализма превращалось механически в отрицание и самих идеалов, порождаемых исторической действительностью и тем самым входящих в ее реальное, конкретное содержание.

В этом суженном, искусственно обедненном содержании вошла историческая действительность в историческую концепцию Покровского».⁹

Еще одним из выдающихся исследователей творчества М. Н. Покровского является А. А. Чернобаев. В своем труде «Историки России XVIII–XX веков» автор так характеризует историка и его деятельность: «Покровский принадлежит к тем русским историкам, споры о творческом наследии которых не утихают в течение десятилетий. При этом одни авторы пишут главным образом о выдающемся вкладе ученого в отечественную историографию, его оригинальной концепции исторического развития России, другие — всячески подчеркивают негативные моменты деятельности Покровского, несостоятельность его «опутанного псевдомарксистскими догмами» классового, партийного подхода к изучению прошлого». Чернобаев показывает эволюцию взглядов Покровского от «убежденного демократа» до «диктатора на историческом фронте», не обладавшего реальной властью, но являвшегося идеологом русского марксистского движения.¹⁰

Чернобаев особо подчеркивает то, как Покровский, пересматривал выводы, убедившись в их несостоятельности: «Говоря о поправках, вносимых им в ту или иную работу, он однажды образно сравнил труд историка с положением путешественника, восходящего на гору; чем выше поднимаешься, тем лучше видно; а диалектик–историк не может не замечать своих же недостатков».¹¹

Так же, в работе рассматривается разработка Покровским проблем методологии исторического исследования. Основную задачу историк видел не в собирании, пополнении исторических материалов, фактов, а в их истолковании, овладении содержанием исторического процесса, он стремился понять историю в ее целостности и сообщить это понимание другим.

Рассмотрев эволюцию взглядов и основные проблемы деятельности Покровского Чернобаев подводит итог его творчеству: «Далеко не все в творческом наследии Покровского выдержало проверку временем. Догматические и утилитаристские установки, в определенной мере характерные для его трудов, создавали почву для схематизации и социологизирования в исторической науке. К искусственному сужению исторического процесса вел узкоклассовый подход, взятый им за основу изучения прошлого. Однако не это определяет место Покровского в отечественной историографии. Несмотря на ошибки и противоречия, его произведения имеют немалую познавательную ценность, сыграли важную роль в позитивном решении ряда сложных научных проблем».¹²

Один из современных исследователей творчества Покровского является Владимир Борисович Кобрин. В своей работе «Кому ты опасен историк?» он пишет: «Покровский был блестяще одаренным человеком: его работы написаны ярко и даже местами хлестко, читаются легко и с интересом, в них нередко чувствуется нестандартная живая мысль. Но он никогда не был строгим исследователем: начав как популяризатор, он сразу перешел к созданию концепций, широких обобщений. Да, он очень много прочел, очень много знал, но его эрудиция была эрудицией знатока, а не исследователя. Когда знакомишься с его трудами, возникает впечатление, что Покровский искал в трудах своих предшественников и в источниках факты, подтверждающие уже сложившиеся у историка концепции. Именно так открывался путь для того, чтобы историк стал не искателем истины, а слугой идеологии и тем самым перестал быть ученым».¹³

Одна из последних работ Института российской истории посвященных деятельности Покровского — коллективная монография «Историческая наука России вХХ веке».¹⁴ В ней высказано мнение Алексеевой Г. Д. о том, что в общей концепции Покровского марксизм присутствовал не в качестве теоретической доктрины, а в виде отдельных идей и оценок, которые Покровский произвольно толковал и в этом варианте включал в свои работы и выступления.¹⁵ Автор считает, что Покровский был лишь исполнителем той политической и идеологической линии, которая диктовалась лидерами 20-х гг., потребностям развития государства, нового режима и его правящей элиты. Однако благодаря концепции непримиримой борьбы и ее упорного претворения в жизнь историками–марксистами во главе с М. Н. Покровским постепенно ликвидировался «один из важнейших факторов развития науки — ее преемственная связь с мировой и отечественной дореволюционной историографией».¹⁶ Стремление к разрыву с традициями дореволюционной национальной науки приводило к потере многих ценных наработок, особенно по древней и средневековой истории России, которой историки–марксисты фактически не занимались, главным образом, из–за отсутствия профессиональной подготовки в этой области, хотя она нередко прикрывалась рассуждениями о неактуальности изучения ранних исторических эпох.

Изучение творчества Михаила Николаевича Покровского представляет не особый интерес, но особую сложность. Чтобы проследить эволюцию взглядов историка, на которую наложило отпечаток изменение политической обстановки в стране, смена власти и научных концепций, необходимо тщательно анализировать как работы самого Покровского, так и работы, посвященные его деятельности. Современная историографическая наука позволяет нам исследовать творчество историка, которого называли «фигурой номер один в отечественной истории», «профессором с пикой», гонения на которого начались только после его смерти.

Формирование исторических воззрений

Михаил Николаевич родился 17 августа 1868 г. в Москве в семье государственного чиновника средней руки — статского советника. Будущий ученый учился во 2-й Московской гимназии, где зарекомендовал себя одаренным и трудолюбивым учеником. По всем 12 предметам, входившим в аттестат зрелости, ему были поставлены отличные оценки. Окончив гимназию с золотой медалью, Михаил Николаевич Покровский получил фундаментальное образование на историко–филологическом факультете Московского университета.

Одним из сокурсников Покровского был П. Н. Милюков, который писал в своих «Воспоминаниях»: «Остается упомянуть еще об одном, довольно пассивном участнике семинария П. Г. Виноградова, о М. Н. Покровском. У нас он держался скромно, большей частью молчал и имел вид вечно обиженного и не оцененного по достоинству».¹⁷

После университетского курса Покровский выдержал магистерские экзамены (в том числе и у Ключевского) и получил звание приват–доцента, но им не воспользовался и в состав приват–доцентуры не вступил.

В 1903 г. М. Н. Покровский, примыкает к радикальному крылу либерального «Союза освобождения». Это была первая нелегальная политическая организация, в которую он вступил. Однако уже вскоре Михаил Николаевич разочаровывается в либералах. Вся внутренняя фальшь этих господ, вспоминал он, «резко ударила мне в нос. Они наживали себе состояния, делали чиновничьи карьеры и «очаровывали» молодежь речами о свободе, прогрессе и т. д. С тех пор «одурачивание масс буржуазией» перестало быть для меня агитационной фразой, и выводить на свежую воду либералов сделалось для меня любимым занятием».¹⁸

В апреле 1905г. он вступил в большевистскую партию и принял самое серьезное участие в ее деятельности: выступал на митингах, нелегально провозил запрещенную литературу. Обратившись к марксизму, воспринял его поначалу в интерпретации «легального марксизма». В этом духе были написаны его первые исторические работы «Отражение экономического быта в «Русской Правде» (1898), «Хозяйственная жизнь Западной Европы в конце средних веков» (1899), «Местное самоуправление в Древней Руси» (1903) и другие.

Осенью 1906 г. от Московского комитета РСДРП Покровский был избран депутатом на V Лондонский съезд социал–демократической партии. На съезд он прибыл под фамилией Домов, которая и стала его партийным псевдонимом. На съезде он был избран членом большевистского центра и редакции газеты Пролетарий.

Чуть ранее до этого, во время вооруженного восстания в Москве в декабре 1905 г., историк предоставил свою квартиру под перевязочный пункт. В конце концов для Покровского стала реальной угроза ареста, и он в 1909г. эмигрировал из России в Париж. Там ученый прожил всего восемь лет и возвратился на родину накануне октября 1917 г.

Во время эмиграции создал свое главное произведение «Русская история с древнейших времен» (в пяти томах, 1910-1913), написал также «Очерк истории русской культуры» (в двух частях, 1915-1918).

В августе 1917 вернулся в Россию, стал членом партии большевиков. В России он оказался в самой гуще событий, в качестве «военного корреспондента» побывал в местах ожесточенных боев в Москве, был избран председателем Моссовета. С этого времени Покровский начинает свою головокружительную карьеру и оказывает влияние на важнейшие дела большой политики. Например, он как один из членов делегации России участвует в знаменитых переговорах в Брест–Литовске с Германией и Австро–Венгрией.

В годы гражданской войны и позднее Покровский оказывается во главе русской исторической науки. Он занимает пост заместителя народного комиссара просвещения, а также два десятка прочих руководящих должностей в академической науке. Он управляет свей архивной службой России, редактирует научные журналы и стоит во главе двух крупнейших центров науки, возникших послеоктябрьские годы: Социалистической (с 1924г. — Коммунистической) академии и Института Красной Профессуры (подробнее о работе Покровского в Институте красной профессуре будет рассказано в следующем параграфе).

Но, уже через несколько лет после смерти Покровского, в 1934 году, в связи с официальной масштабной кампанией по пересмотру советской идеологии началась борьба против идей Покровского и его последователей. Его взгляды были объявлены «антимарксистскими», сам он был обвинен в антипатриотизме, очернительстве русской истории, школа разгромлена, а труды изъяты из библиотек.

Создание Института красной профессуры

Исследовательскую и популяризаторскую деятельность Михаил Николаевич сочетал с подготовкой новых кадров историков. Он стремился сплотить вокруг себя молодых талантливых ученых, закрепить за ними крупные проблемы, поддерживал их порой недостаточно зрелые научные труды. Все это он мог осуществлять, работая в Институте красной профессуры.

По словам А. И. Гуковского, учившегося в Институте красной профессуры, Покровский учил критически относиться к источникам, побуждал расширять их круг, предостерегал от поспешных выводов. Он живо интересовался докладами своих учеников, но и предъявлял к ним высокие требования, был скуп на похвалы. В нем не было ничего менторского, и это создавало хорошую товарищескую атмосферу».¹⁹

Институт красной профессуры по своей учебно–исследовательской программе был первой советской аспирантурой по подготовке будущих красных профессоров — преподавателей университетов и социально–экономических высших учебных заведений. Создан он был по инициативе первого марксистского историка, члена Академии наук СССР при Сталине — Михаила Николаевича Покровского в 1921 в Москве. В 1930-31 разделен на институты: историко–партийный, экономический, философский и др. В 30-е гг. закрыты в связи с сосредоточением подготовки научных кадров в аспирантуре. Это было высшее учебное заведение, готовившее преподавателей общественных наук, работников научно–исследовательских учреждений, центральных партийных и государственных органов.

Покровский определился как марксистский историк еще задолго до революции. Приват–доцент Московского университета, он выступил с самого начала как представитель марксистского мировоззрения в русской исторической науке. Его основной труд — «Русская история с древнейших времен» (четыре тома) — вышел еще до революции. В этой работе Покровский радикально разошелся со всеми существующими историческими школами в оценке исторического процесса. По своей методологии он был представителем своеобразно понятого им исторического материализма (противники слева считают его материализм «экономическим материализмом»). В анализе исторических событий Покровский стал на классовую точку зрения.

После революции Покровский, заняв пост заместителя наркома просвещения (Покровский был членом партии большевиков с 1905 г.), становится и шефом научных учреждений, руководя при Наркомпросе Государственным Ученым Советом. Разумеется, он признавался одновременно и официальным главой советской исторической науки. Но сторонниками этой науки из советских специалистов в Советской России, кроме самого Покровского, были только одиночки–историки из числа членов партии. Представители старых русских исторических школ не признавали ни авторитета Покровского, ни его исторической концепции. Собственно, поэтому пришлось упразднить на время вообще историческую науку в России (закрытие исторических факультетов в университетах, изъятие преподавания исторической науки из средних школ и замена ее другой дисциплиной, так называемым «обществоведением», и т. д.).

Это поставило перед советской властью первоочередную задачу: подготовку собственных научных кадров не только в области истории, но и для других общественных наук. Этой цели должны были служить организованные по инициативе того же Покровского новые учреждения: Коммунистическая академия, Институт красной профессуры, РАНИИОН (Российская ассоциация научно–исследовательских институтов общественных наук 1924-1930гг.) и коммунистические университеты.

Декрет об открытии Института красной профессуры был подписан Лениным 11 февраля 1921 года. Вот краткая справка из Большой Советской Энциклопедии: «Красной Профессуры Институт (ИКП). ИКП впервые организован в 1921 г. в Москве, на основании декрета Совнаркома РСФСР от 11/11 1921, подписанного В. И. Лениным. Декретом СНК на ИКП возлагалась задача обеспечить подготовку «красной профессуры для преподавания в высших школах республики теоретической экономии, исторического материализма, развития общественных фору новейшей истории и советского строительства».

В числе многих причин, вызвавших к жизни Институт красной профессуры и подобные ему учреждения была еще и та простая причина, что старые научные кадры бойкотировали советскую власть. Многие из старых профессоров отказались служить советской власти и ушли во «внутреннюю эмиграцию». Другие открыто объявили войну советской власти, борясь в рядах Добровольческого движения, а когда война закончилась победой большевиков, ушли во внешнюю эмиграцию. Третьих большевики сами выслали из России, чтобы избавиться от будущих «заговорщиков».

Покровский постоянно вел семинары по истории России в Институте красной профессуры, ряд лет читал лекции в Коммунистическом университете им. Я. М. Свердлова, на курсах секретарей уездных комитетов партии, выезжал в Петроград читать цикл лекций по историографии. Институт красной профессуры сыграл немаловажную роль в судьбе Покровского — там критиковалась его концепция oторговом капитализме в докладе Рахметова и в прениях по его докладу, происходивших в мае 1927 г.. В апреле 1929 г. в Институте красной профессуры на трех заседаниях обсуждалась общая концепция Покровского о русском историческом процессе.

По работам Покровского «Ленин и Маркс как историки», «Ленинизм и русская история», «Ленин и история» видно, как настойчиво изучал он марксистскую философию и взгляды Маркса и Ленина на историю. В 1927–1928 гг. он организовал в Институте красной профессуры семинар «Ленин как историк».

На занятиях семинаров в Институте красной профессуры Покровский говорил, что он отказался от многих своих прежних оценок исторических событий, но не имеет возможности их исправить, т. е. переработать и издать заново свои труды. Нередко в литературе утверждалось, будто Покровский был «диктатором на историческом фронте», нес прямую ответственность за репрессии, обрушившиеся в конце 20-х — начале 30-х гг. на историков. Это не соответствует действительности. Да, Михаил Николаевич оказал огромное влияние на становление советской историографии со всеми ее плюсами и минусами. Но реальной властью он не обладал. Больше того, в последние годы жизни подвергался ожесточенной критике не только со стороны «буржуазных историков», но и своих коллег–марксистов. «Блошиные укусы» последних особенно угнетали ученого. Так, узнав об обвинениях, выдвинутых против его учеников П. О. Горина и Г. С. Фридлянда (впоследствии оба были репрессированы и погибли) в ходе партийной чистки в 1929 г., Покровский писал в партячейку Института: «Я уверен, что это какое–то недоразумение, которое будет немедленно рассеяно, как только мы получим возможность объясниться лицом к лицу, спокойно и не торопясь, и не связывая теоретического спора (если тут есть спор) с партийной чисткой, по самому своему характеру не могущей быть превращенной в теоретическую дискуссию».²⁰

Но «недоразумения» не было. Историческая концепция Покровского, отсутствие в его трудах возвеличивания политических и теоретических заслуг «отца народов» приходили во все большее противоречие с утверждающейся идеологией сталинизма. Развитие обстановки в стране и их отражение в сфере науки все чаще ставили ученого в тупик. Разобраться с этой ситуацией Покровский так и не сумел — он умер 10 апреля 1932 года.

Общая концепция русской истории М. Н. Покровского

На формирование исторических взглядов Покровского наибольшее влияние, помимо марксизма, оказали Ключевский, «легальные марксисты» и Богданов; эволюция взглядов историка была сложной и противоречивой, но в данной работе мы рассмотрим его концепцию русской истории, которую принято употреблять в исторической литературе.

Основным предметом его исследований была история России с первобытной эпохи до начала ХХ века. Покровский являлся первым русским профессиональным историком, предпринявшим ее систематическое рассмотрение в духе принципов материалистического понимания истории и концепции классовой борьбы. В связи с этим значительное место в научной деятельности Покровского занимала полемика с немарксистской историографией (Ключевским, Чичериным, Соловьевым, Милюковым, Платоновым и др.); острота идейного противостояния с традиционной русской и западной исторической наукой в утверждении и отстаивании принципов материализма и классового подхода, полемическая заостренность его произведений способствовали упрощениям, присущим его концепции. Каждое историческое явление, деятельность любых лиц или социальных групп рассматривались историком как экономически детерминированные и классово окрашенные.

Краеугольным камнем исторических воззрений Покровского стала теория «торгового капитала». Он ставил своей исследовательской задачей определить закономерные этапы развития истории русского народа, исходя из смены социально–экономической структуры общества. Первоначально, в 1910-1912 гг., когда писалась «Русская история с древнейших времен», Покровский назвал в качестве стадий исторического развития первобытный коммунизм, феодализм, ремесленное хозяйство, торговый капитализм и промышленный капитализм. Однако, уже в 1914 г. (в первой части «Очерков по истории русской культуры») он несколько иначе определил основные стадии экономического развития народов: первобытное коллективное хозяйство, ремесленное хозяйство и хозяйство капиталистическое Последнюю стадию Покровский при этом подразделял на периоды торгового и промышленного капитализма. При этом ремесленное хозяйство и торговый капитализм были произведены им в особые экономические формации, хотя ни Маркс с Энгельсом, ни Ленин никогда таких формаций не признавали.

Согласно взглядам Покровского, основной движущей силой русской истории XVI-XIX вв. был «торговый капитал», выступающий посредником по отношению к деятельности непосредственных производителей, занимаясь вывозом хлеба, мехов, пеньки, леса, поташа и т. д. (Заметную роль «торгового капитала» отмечал еще и для древнерусской истории). Дворяне–помещики были, с одной стороны, союзниками «торгового капитала», купечества, с другой — его орудием.

Развитие «торгового капитала», колебания цен на хлеб, перемещение торговых путей, борьба за внутренние и внешние рынки определяли, по Покровскому, все перипетии и коллизии русской истории. Его функционирование обуславливало все аспекты внутренней и внешней политики российского государства, войны и завоевание новых территорий и народов, образование обширной империи. Социальные конфликты, крестьянские войны, восстания и мятежи истолковывал как проявление борьбы «торгового капитала» со своими внутренними конкурентами и классовой борьбы эксплуатируемых масс против «торгового капитала», его союзников и агентов. Русские монархи, полководцы, дипломаты и чиновники были «агентами торгового капитала», выступали как инструменты и проводники его интересов. Самодержавие квалифицировал ставшим крылатым выражением «торговый капитал в шапке Мономаха». «Промышленный капитал», непосредственно связанный с производством, в России возник в XIX в. и вступил в конкурентную борьбу с «торговым капиталом». XIXвек был эпохой максимального могущества последнего. Лишь в период с февраля по октябрь 1917 промышленный капитал добился, согласно Покровскому, господства в общественной жизни России.

Рассмотрим подробнее некоторые периоды русской истории через призму исторической концепции М. Н. Покровского. Первый период в экономическом развитии он определял как первобытное коллективное хозяйство, настаивая на существовании коллективной собственности у древних славян. Славяне с его точки зрения были автохтонами на Восточно–европейской равнине, занимавшиеся с незапамятных времен земледелием. При этом, следы первобытнообщинного коллективизма М. Н. Покровский находил не в общине марке, а только в большой семье, сохранившейся у славян под именем печища, дворища, задруги или великой кучи.

От первобытно–общинного строя был осуществлен переход к феодализму. Говоря о феодализме, Покровский возражал против националистических теорий, доказывавших своеобразие русского исторического процесса и отрицавших феодализм в Древней Руси. Феодализм он определял следующими тремя главными признаками:

• господством крупного землевладения;

• связью землевладения и политической власти, столь прочной, что в феодальном обществе нельзя себе представить землевладельца, который не был бы в той или иной степени государем, и государя, который не был бы крупным землевладельцем;

• иерархией землевладельцев, отношениями вассалитета, образующими феодальную лестницу.

Существо феодализма при этом Покровский определял в господстве натурального хозяйства и в росте экономической и личной зависимости крестьян. Начало генезиса феодализма относилось историком к периоду Киевской Руси, а окончательное утверждение — к XIII в. При этом Покровский утверждал, что до XVI в. государственного права, а следовательно, и государства на Руси не существовало. Так, в Русской истории он говорил, что феодальные отношения составляли базис, на котором была воздвигнута монархия Ивана Васильевича. Феодальные черты он находил и в Русском централизованном государстве второй половины XVIII в.

Разложение феодальных отношений под влиянием торгового капитала происходило, по его мнению, с XVI в. Значительную роль в социально–экономическом развитии этого периода он отводил колебанию хлебных цен. В период роста цен интенсифицируется сельское хозяйство, появляется барщина, происходит закрепощение крестьян. В связи с этим опричнина представала как процесс замены крупного вотчинного хозяйства средним в пользу мелкопоместного дворянина опричника. Борьба между боярством, с одной стороны, помещиком и торговым капиталом, с другой привела к торжеству последних и закрепощению крестьян. XVII век — время феодальной реакции и нового феодализма — период развития торгового капитала, интересами которого были обусловлены реформы Петра и внешняя политика. После смерти Петра буржуазная политика потерпела поражение и возобладала дворянская. Период царствования Елизаветы, Петра III, и Екатерины II М. Н. Покровский называл периодом действительно дворянского управления. В данном случае он выдвинул в качестве важнейшего признака феодализма и классовый критерий.

Дворянскую вотчину послепетровского времени Покровский характеризовал как вотчину–государство. Он показал, что законодательная практика этого периода рассматривала крестьянина как подданного своего барина и что этот барин действительно был государем в своем имении. Покровский с полным основанием говорил, что сеньориальные отношения сохранялись даже через три столетия после создания централизованного государства.

Назвав строй, господствовавший в России в послепетровское время, новым феодализмом, Покровский подчеркивал, что это не классический феодализм. «Новый феодализм не мог ограничиться одной социальной областью — у него должен был оказаться и свой политический аспект. Должна была выработаться политическая теория, логически обосновывавшая распыление власти между помещиками. Должны были появиться попытки организовывать этих маленьких государей хотя бы для того, чтобы изо дня в день отстаивать их интересы перед лицом большого государя, который мог оказаться орудием социальных сил, дворянству чуждых».²¹ Отсюда, Покровский делал вывод, что феодализм есть гораздо более известная система хозяйства, чем система права. Историк обратил внимание на раннее появление крупного феодального землевладения на Руси. В отличие от большинства дореволюционных историков, он признавал, что крупное боярское землевладение существовало в Киевской Руси уже в Х-XI вв. Также значительно острее, чем его предшественники, Покровский ставил вопрос о насильственных путях феодализации.

Следующей точкой преткновения стала ремесленная ступень хозяйства. Покровский считал ремесло особой формацией с присущими только ему социальными отношениями, правом, философией, наукой и эстетическими представлениями. В частности, из ремесла Покровский выводил всяческий индивидуализм, начиная от правового (индивидуальная собственность) и кончая эстетическим индивидуализмом в искусстве (импрессионизм, декадентство и т. п.). В «Истории России с древнейших времен» Покровский еще не выделял особого ремесленного периода. В «Очерке русской культуры» ремесленное индивидуальное хозяйство приходит на смену первобытному коллективному и датируется XVI-XVII вв. А на смену ремесленному хозяйству, по мнению историка, пришел торговый капитализм.

Покровский в «Очерке истории русской культуры», описывал процесс постепенного охвата торговлей все большего количества районов, превращения купца в настоящего хозяина товара. В таких условиях ремесленник работает на скупщика, а не непосредственно на потребителя. Последний идет за товаром к купцу, а не прямо к ремесленнику. Но, пояснив своему читателю, как торговой капитал опутывал мелкого производителя, Покровский делал затем вывод о появлении особого общественного строя — торгового капитализма. Торговый капитал являлся необходимым условием возникновения промышленного капитала, но он не составлял еще достаточного условия для возникновения капиталистического производства. Как и ростовщический, торговый капитал не всегда разлагал старый способ производства, не всегда ставил на его место капиталистический.

При этом, в «Русской истории с древнейших времен», Покровский отводил торговому капитализму сравнительно ограниченную роль. Он говорил только о набеге торгового капитализма на Россию, который начал и уже в первой половине XVIII в. окончился что и в этот кратковременный период господства торгового капитализма тонкая буржуазная оболочка же мало изменила дворянскую природу Московского государства, как немецкий кафтан природу московского человека.

В «Очерках истории русской культуры» торговый капитализм уже рассматривался историков как важнейший двигатель русского исторического процесса. Торговый капитализм датируется в «Очерках» XVII-XIX вв., но зачатки его (вместе с зачатками городского хозяйства) Покровский отыскивал в Киевской Руси. Объединение Руси вокруг Москвы — тоже было, по его мнению, делом надвигающегося торгового капитализма.

Органами господства торгового капитала в политической сфере, по мнению Покровского, были самодержавие и бюрократия. Бюрократия была излюбленным орудием торгового капитала не только в России, а и всюду. Что же касается промышленного капитала, то он, по Покровскому, надеялся сам справиться с государственной машиной, не прибегая к услугам вицмундирных людей. Склонность торгового капитализма к тайной самодержавно–бюрократической политике, а промышленной — к явной конституционной Покровский объясняет тем, что результаты промышленной деятельности находятся у всех на виду, их никуда не спрячешь, а торговля любит тайну. Государственные дела велись поэтому в эпоху торгового капитализма, так же, как ведутся дела торговой фирмы в стороне от нескромных глаз. Наоборот, промышленному капитализму не нужна эта секретность, и он стремится непосредственно и открыто, а не только через чиновничество, участвовать в законодательстве и управлений.

Торговый капитал действовал методами внеэкономического принуждения, поэтому он нуждался в крепостнической системе и самодержавии. Промышленный капитал действует методами экономического принуждения и нуждается, поэтому, в отмене крепостного права, в свободных договорных отношении и в конституционном строе.

В «Русской истории в самом сжатом очерке» и в «Очерках революционного движения» теория торгового капитализма была доведена до логического конца. В этих работах Покровский рассматривал самодержавие как политическую организацию торгового капитализма, государство первых Романовых назвал торговым капиталом в мономаховой шапке, а помещиков именовал агентами торгового капитала.

В последствии, только в начале 1930-х гг., перед смертью Покровский признал, что мономахова шапка есть феодальное украшение, а не капиталистическое, и признал безграмотным само выражение торговый капитализм. Капитализм есть система производства, — писал он в 1931 г., — а торговый капитал ничего не производит. Ничего не производящий торговый капитал не может определять собою характера политической надстройки данного общества.

Подводя итоги данной части работы, можно сказать, что для исторической концепции Покровского было характерно обличение имперских и шовинистических стереотипов русской исторической науки, акцентуация негативных сторон русской истории — классового угнетения, агрессий и завоевательных войн, ограбления других народов, отсталости и т. д. Его отношения к царизму, дворянству, купечеству и буржуазии было преимущественно критичным. Развенчивал традиционных героев русской историографии — монархов, полководцев, дипломатов, церковных деятелей и т. д. — как своекорыстных, жестоких, невежественных, бездарных и т. п. Представители правящих царской России кругов нередко описывались им при помощи средств сатиры и гротеска. Для произведений Покровского была характерна также модернизация событий прошлого (например, он рассматривал крестьянскую войну Пугачева как буржуазное движение), использование рискованных исторических аналогий (Пестель — правые эсеры).

М. Н. Покровский был склонен к отрицанию научности и объективности исторической науки, рассматривал ее как идеологическое «кривое зеркало», непосредственное выражение материальных интересов различных социальных слоев. Так, в Карамзине видел выразителя интересов «торгового капитала», в Соловьеве и Чичерине — «промышленного капитала», в А. П. Щапове — мелкой буржуазии, в Ключевском — интеллигенции как межклассового слоя и т. д.

В исторических работах Покровского конца 90-х годов ясно видно влияние марксизма, который он внимательно изучал, когда начал читать лекции на Женских курсах и работать в научных обществах. «Только читая уже лекции, — писал Покровский в 1921 г., — я занялся серьезно изучением марксизма, первые годы, несомненно, сбиваясь на ревизионизм». Покровский примкнул к модному буржуазно–либеральному направлению, известному под названием «легального марксизма». Позже Покровский понял, что это был «не революционный и, значит, не настоящий марксизм». Впоследствии, критика со стороны других историков–марксистов заставила его в конце жизни признать ряд недостатков своей концепции. Например, в работе «О русском феодализме, происхождении и характере самодержавия» (1931) он утверждал ошибочность ориентации на «экономический материализм», недооценки сферы производства и выпячивания сферы обращения, фактически отказавшись от концепции «торгового капитализма», отметил недостаточное отражение творческой роли народных масс, активности людей.

Отход Покровского от господствующей исторической школы означал вместе с тем переход в оппозицию политическому строю царской России. Это проявилось в лекционной и общественной работе Покровского. Осенью 1902 г. учебный округ запретил ему читать лекции. В 1903–1904 гг. он примыкал к «освобожденцам» и писал статьи для их изданий, одна из которых вышла в свет уже в 1905 г. Эти статьи показывают, что он стоял тогда в понимании русской истории в общем на буржуазно–идеалистических позициях. Но его все больше привлекало развитие рабочего и революционного движения. В 1904 г. Покровский порвал с «освобожденцами» и принял участие в московском легальном марксистском журнале «Правда», в котором сотрудничал ряд большевиков.

Большое значение для последующей деятельности Покровского имело его сближение в «Правде» с И. И. Скворцовым–Степановым. Идейным руководителем в журнале был А. А. Богданов, который как раз в эти годы начал сходить с философских позиций марксизма, воспринимая философию «критического опыта» — эмпириокритицизм. Влияние эмпириокритицизма проявлялось в упомянутой философско–исторической статье Покровского.

М. Н. Покровский о становлении российской социал–демократии

Михаил Николаевич Покровский был одним из первых профессиональных отечественных историков, обратившихся к проблеме становления российской социал–демократии. Он рассматривал ее в широком контексте истории революционного движения в России XIX — начала XX в. Появление группы «Освобождение труда», первой марксистской организации 80-х гг., как неоднократно подчеркивал ученый, «вовсе не было каким–то внезапным фактом», напротив, оно было подготовлено «всей предшествующей историей русского революционного движения».²²

При оценке взглядов Покровского на данную проблему необходимо провести анализ общей характеристики, которую дает историк периоду конца XIX — начала ХХ веков. В своей работе «Русская история» он так описывает это время:

Реакция 80-х годов, казалось, отнимала у России всякую надежду стать когда–нибудь «буржуазной» страной. К концу этого периода народническая точка зрения, безусловно, господствовала в нашей экономической и исторической литературе. То впечатление катастрофы, которое получилось от первых выступлений «легального марксизма» середины 90-х годов, главным образом объясняется полным отвыканием русской публики от иных, ненароднических, точек зрения: а между тем, как близок был к «экономическому материализму» еще Лавров, не говоря уже о Чернышевском! А с экономическим из русской литературы исчез и всяческий вообще материализм.²³

Начало поворота современники, почти единогласно, связывают с неурожаем 1891 года. Массовые известия о широко разлившемся голоде несколько всколыхнули спавшую интеллигенцию. Добросердечная учащаяся молодежь, еще чуждая определенных политических взглядов, откликнулась на призыв о помощи голодающим. Первые, и очень большие, студенческие беспорядки имели место в 1887 году: созданное ими среди учащейся молодежи настроение было если и не очень определенным, то революционным, во всяком случае. Те формы, в которые постепенно отлилось движение — «легальный марксизм», с одной стороны, нелегальные «союзы борьбы за освобождение рабочего класса», с другой, — никакой, ни внутренней, ни внешней связи с крестьянской бедой 1891 года не имели. Вся революционная программа 70-х годов была построена на предполагавшемся разорении деревни и отчаянии крестьянства, как последствии этого разорения. И, тем не менее, автор выражает мнение подавляющего большинства своих современников, русских интеллигентов, переживших сознательно 1891 год. Это была своего рода массовая галлюцинация, лишний раз подтвердившая безраздельное господство народнической идеологии в предшествующие непосредственно годы. Так привыкли представлять себе, что всякое революционное движение должноидти из деревни, что не могли отрешиться от этой исходной точки, даже став самыми ортодоксальными марксистами в Европе. На самом деле, именно в деревне в 90-х годах не происходило ничего нового.

«Русское революционное движение, торжество которого послужило бы прежде всего на пользу крестьянства, почти не встречает в нем ни поддержки, ни сочувствия, ни понимания», — констатировала в 1885 году группа «Освобождение труда» — по своему личному составу почти прямая наследница «Черного передела», т. е. той группы революционеров–народников, которая заранее отказалась от террора и от сближения с либералами. «Главнейшая опора абсолютизма заключается именно в политическом безразличии и умственной отсталости крестьянства. Необходимым следствием этого является бессилие и рабство тех образованных слоев высших классов, материальным и действенным интересам которых противоречит современная политическая система. Возвышая голос во имя народа, они с удивлением видят, что он равнодушен к их призывам. Отсюда неустойчивость политических воззрений, а временами уныние и полное разочарование нашей интеллигенции». «Проект программы» «Освобождения труда» навсегда остался наиболее решительным и последовательным памятником русского марксизма. Но глубочайшими пессимистами выйдя из русской революции через одну дверь, первые русские марксисты неменьшими оптимистами возвращаются в нее через другую.²⁴

История первых рабочих социалистических организаций в России чрезвычайно типична для эволюции нашего рабочего движения. Первым, из успевших оформиться был Северный союз русских рабочих, возникший, может быть, уже в 1877 году — хотя выступил на сцену он только в декабре следующего, 1878 года, параллельно со стачечным движением в Петербурге, а свою программу он опубликовал в январе 1879 года. Почти немедленно после этого Союз пал жертвою провокации, которая свила себе гнездо в его среде с самых первых дней его существования. Не приходится говорить поэтому о деятельности Союза, — была лишь _попытка _организации, что, однако, не лишает Союз крупного исторического значения. Очень интересно, конечно, что первыми социал–демократами «энгельсовского» типа были в России не интеллигенты, а рабочие.

То немногое, что известно о Южнорусском рабочем союзе, возникшем почти ровно через год после «провала» Северного, не позволяет судить, была ли эта позднейшая организация в какой–либо идейной связи с более ранней. Можно только сказать, что не было никакой организационной связи: Южный союз развился из кружка, основанного интеллигентами–анархистами (Е. Ковальской и Н. Щедриным), вышедшими из рядов «Черного передела». Союз в короткое время собрал до 700 человек, но никакого «рабочего движения» таким путем вызвать было нельзя. Напротив, внушив рабочим мысль, что одного смелого человека с бомбой или револьвером достаточно для осуществления какой угодно программы, можно было совсем отучить их двигаться самостоятельно: после ареста руководителей (опять–таки через провокатора) крупнейший рабочий союз тогдашней России (в Северном было не более 200 человек, здесь — 700) перестал существовать, потому что «была потеряна связь у рабочих с интеллигенцией».²⁵

В «Русской истории» Покровский не претендует на то, чтобы дать сколько–нибудь полное изображение русского рабочего движения конца XIХ — начала XX века. Он хотел лишь дать понятие об условиях, которыми это движение определялось.

Как было сказано выше, при анализе взглядов Покровского на историю становления российской социал–демократии следует учитывать условия, в которых создавались те или иные труды. Так, в «Русской истории с древнейших времен», выходившей легально в Москве в 1910-1915 гг., он вынужден был «подстраиваться» под требования цензуры. Тем не менее, Московская судебная палата постановила уничтожить 5-й том книги, поскольку она была «проникнута сочувствием к революции». Но настоянию издателей автор снял «крамольную» V главу, посвященную истории России конца XIX в., — и цензура разрешила выпустить том в свет. Последние годы жизни Покровский считал эту главу, вошедшую во все советские издания книги, безнадежно устаревшей, прежде всего потому, что в ней не было в достаточной мере отражено развитие капиталистических отношений и формирования рабочего класса и, как следствие этого, давалась односторонняя характеристика революционного движения в целом и формирования социал–демократии в частности.

В «Очерках по истории революционного движения в России XIX и XX веков», которые ученый считал своеобразным дополнением к «Русской истории», была предпринята попытка концептуального подхода к решению актуальной и сегодня проблемы преемственности между большевизмом и предшествующими ему революционными течениями. Покровский стремился отбросить одно из главный обвинений против большевиков — в разрыве с историческими традициями освободительного движения в России. Следует согласиться с оценкой Р. В. Филиппова, указавшего, что книга отразила страстное желание историка применить марксистскую методологию к освещению революционного процесса. Отправным моментом «Очерков» стало выяснение «пророческих черт» пролетарской революции в движении предшественников. Несмотря на имеющиеся в работе фактические неточности, рискованные исторические параллели (Петр Ткачев — первый русский марксист; наличие в народническом движении большевистского и меньшевистского крыла; первая марксистская статья Г. В. Плеханова была написана в 1878 г., и т. д.), многие ее положения в настоящее время заслуживают нового прочтения и оценки. Это относится, прежде всего, к выдвинутой ученым периодизации русского революционного движения XIX — начала XX в., анализу степени готовности рабочего класса России к социалистическому переустройству и ряду других проблем. Представляется обоснованным вывод Покровского о том, что «к своей пролетарской революционной позиции Плеханов шел не от книжки, а от действительной жизни, от той реальной борьбы, которая происходила на его глазах».

Необходимо отметить эволюцию взглядов Покровского на вопросы истории русского революционного движения. Она отчетливо прослеживается в таких трудах, как «Царизм и революция», «Развитие русской революции», «Революционные движения прошлого», «Корни большевизма в русской почве». Эти работы нуждаются в обстоятельном анализе, до сих пор еще не проведенном. Отсюда — упрощенные, подчас несостоятельные, ошибочные представления о взглядах ученого, нередко встречающиеся в отечественной исторической литературе, Между тем непредвзятое изучение творчества Покровского убеждает, что к концу жизни он в значительной мере преодолел свои прежние модернизаторские увлечения, связанные с поисками «корней большевизма» в идеологии предшественников социал–демократии. Покровскому принадлежит, по существу, первая серьезная попытка глубоко рассмотреть проблему зарождения марксизма в России как результата ее развития и связанной с этим выработки революционной теории. Не имея возможности всесторонне проанализировать взгляды историка по рассматриваемому вопросу, ограничимся лишь некоторыми из них, имеющими актуальное звучание. В неопубликованных лекциях «Развитие русской революции» (их машинописная рукопись хранится в Научной библиотеке РАГС при Президенте РФ) Покровский настойчиво проводил мысль о том, что в начале XX в. Россия по своему типу развития стояла на одном уровне с другими европейскими странами и переживала те же процессы в политике и экономике; русские революционеры восприняли все лучшее в революционной теории, господствовавшей на Западе. Вместе с тем в истории России имелись и существенные отличия. Одно из них — насильственный характер русского капитализма, что приводило к таким острым классовым столкновениям, каких не было в Западной Европе: «У нас кулаки пускались в ход очень легко сверху, но, — как аукнется, так и откликнется, — так же легко ими отвечали снизу».²⁶ По мнению исследователя, революционеры России упирались в две основные проблемы — о воле и о земле. Долгое время в их среде господствовало представление, что в России будет или царизм, или социализм, отсюда — отрицание капиталистической стадии развития. Ее определение появляется в социал–демократической программе–минимум русских рабочих только в 90-е гг. XIX века.

В брошюре «Царизм и революция» отмечалось, что революция в России так же стара, как само Российское государство. Идея восстания против власти, писал автор, «вовсе не есть заносная идея, навеянная нам тлетворным Западом. Напротив, эта идея как нельзя более «национальна».

Интересные факты и наблюдения о развитии рабочего движения в России, становлении российской социал–демократии содержатся в работе «Русская история в самом сжатом очерке». Здесь Покровский подчеркивал, что к 90-м гг. XIX в. рабочий класс не только вел борьбу во много раз более энергично, чем раньше, но и мог ее вести уже не вслепую, а вполне сознательно, так как к этому времени у нас была разработана теория классовой борьбы пролетариата, существовал русский марксизм. Проанализировав взгляды Плеханова, развитые в книге «Наши разногласия», историк верно отмечал, что в этой работе даны почти все основные идеи которыми питалась русская марксистская литература вплоть до самого конца XIX в. «Легальные марксисты» П. Б. Струве, С. Н. Булгаков, М. И. Туган–Барановский и другие только пересказывали и интерпретировали Плеханова, и лишь «Искра» пошла дальше. Вместе с тем марксистские кружки в России возникли не столько под влиянием группы «Освобождение труда», «сколько ощупью набредая на те же идеи под влиянием капиталистической действительности, говорившей громче всякой пропаганды».²⁷

Высоко оценивал Покровский деятельность союзов борьбы за освобождение рабочего класса, возникших во многих городах страны. Заслуживает внимания его вывод о том, что петербургский «Союз борьбы», «во главе которого тогда рядом стояли В. Ленин и Л. Мартов, явился зародышем, из которого развилась российская социал–демократическая рабочая партия». Характерно, что, в отличие от установившейся позднее традиции считать Ленина единственным руководителем столичного «Союза борьбы», Покровский называет его наряду с Мартовым. Аналогичной позиции ученый придерживался и в дальнейшем. В докладе на конференции марксистско–ленинских учреждений 22 марта 1928 г. он говорил, что Ленин в 90-е гг. «был первым, — и даже не первым, а вторым, скорее, потому что первым был Плеханов, — между равными, и голос Ленина звучал в то время не так громко, а произведения Ленина расходились в то время в таком количестве экземпляров, что, например, целая треть одного его произведения ухитрилась потеряться».

Известно, что на протяжении десятилетий взгляды Покровского фактически не изучались, более того — подвергались грубым искажениям (как в сторону их апологетики, так и полной обструкции). Необходимо глубоко разобраться в творческом наследии одного из крупнейших отечественных историков XX в. Это позволит по–новому оценить многие его положения и выводы, касающиеся истории русской общественной мысли.

Заключение

Покровский популяризовал свою историческую концепцию в произведении «Русская история в самом сжатом очерке» (ч. 1-2, 1920), которая стала самым распространенным в послеоктябрьский период учебным пособием. Знания Покровского ценились высоко и требовались повсюду. За ним справедливо признают солидные научные и административные заслуги. Он был фигурой номер один в исторической науке.

В 20-х гг. научные взгляды Покровского были эталоном для первых советских историков. Сотни и тысячи преподавателей, ученых и сотрудников музеев, архивов, библиотек слушали его лекции, воспринимали его теории. Благодаря политическим обстоятельствам на недосягаемую высоту поднят был историк блестящий — но отнюдь не из числа первостепенных. Сильными сторонами Покровского были прекрасное знание языков, солидная научная школа и способность к яркому, образному изложению своих идей. Его слабые стороны состояли в склонности к схематизму и суждениям остроумным, красивым, но ничем не подтверждаемым. Научная деятельность историка показывает стремление положить марксизм в основание русской истории. Бухарин назвал его «профессором с пикой», и именно это прозвище до сих пор является знаменем историка Покровского.

Популярности исторических сочинений Покровского способствовали их литературные достоинства, художественность, яркость и зрелищность изложения, живописность портретов исторических деятелей. К нему обращались за помощью историки и публицисты.

Через несколько лет после смерти Покровского, в 1934 году, в связи с официальной масштабной кампанией по пересмотру советской идеологии началась борьба против идей Покровского и его последователей. Его взгляды были объявлены «антимарксистскими», сам он был обвинен в антипатриотизме, очернительстве русской истории, школа разгромлена, а труды изъяты из библиотек.

Исследовательскую и популяризаторскую деятельность Михаил Николаевич сочетал с подготовкой новых кадров историков. Он стремился сплотить вокруг себя молодых талантливых ученых, закрепить за ними крупные проблемы, поддерживал их порой недостаточно зрелые научные труды. Все это он осуществлял, работая в Институте красной профессуры — первой советской аспирантуре по подготовке будущих красных профессоров. Этот институт сыграл немаловажную роль в судьбе ученого — там критиковалась концепция Покровского oторговом капитализме мае 1927 г.. В апреле 1929 г. в Институте красной профессуры на трех заседаниях обсуждалась общая концепция Покровского о русском историческом процессе.

Покровский определился как марксистский историк еще задолго до революции. Приват–доцент Московского университета, он выступил с самого начала как представитель марксистского мировоззрения в русской исторической науке. Его основной труд — «Русская история с древнейших времен» (четыре тома) — вышел еще до революции. В этой работе Покровский радикально разошелся со всеми существующими историческими школами в оценке исторического процесса. По своей методологии он был представителем своеобразно понятого им исторического материализма (противники слева считают его материализм «экономическим материализмом»). В анализе исторических событий Покровский стал на классовую точку зрения.

На формирование исторических взглядов Покровского наибольшее влияние, помимо марксизма, оказали Ключевский, «легальные марксисты» и Богданов; эволюция взглядов историка была сложной и противоречивой. Основным предметом его исследований была история России с первобытной эпохи до начала ХХ века. Покровский являлся первым русским профессиональным историком, предпринявшим ее систематическое рассмотрение в духе принципов материалистического понимания истории и концепции классовой борьбы. Краеугольным камнем исторических воззрений Покровского стала теория «торгового капитала». Он ставил своей исследовательской задачей определить закономерные этапы развития истории русского народа, исходя из смены социально–экономической структуры общества.

Для исторической концепции Покровского было характерно обличение имперских и шовинистических стереотипов русской исторической науки, акцентуация негативных сторон русской истории — классового угнетения, агрессий и завоевательных войн, ограбления других народов, отсталости и т. д. Его отношения к царизму, дворянству, купечеству и буржуазии было преимущественно критичным. Развенчивал традиционных героев русской историографии — монархов, полководцев, дипломатов, церковных деятелей и т. д. — как своекорыстных, жестоких, невежественных, бездарных и т. п. Представители правящих царской России кругов нередко описывались им при помощи средств сатиры и гротеска. Для произведений Покровского была характерна также модернизация событий прошлого.

М. Н. Покровский был склонен к отрицанию научности и объективности исторической науки, рассматривал ее как идеологическое «кривое зеркало», непосредственное выражение материальных интересов различных социальных слоев.

В исторических работах Покровского конца 90-х годов ясно видно влияние марксизма. Отход Покровского от господствующей исторической школы означал вместе с тем переход в оппозицию политическому строю царской России.

Покровский был одним из первых профессиональных отечественных историков, обратившихся к проблеме становления российской социал–демократии. Он рассматривал ее в широком контексте истории революционного движения в России XIX — начала XX в.

Известно, что на протяжении десятилетий взгляды Покровского фактически не изучались, более того — подвергались грубым искажениям (как в сторону их апологетики, так и полной обструкции). Необходимо глубоко разобраться в творческом наследии одного из крупнейших отечественных историков XX в. Это позволит по–новому оценить многие его положения и выводы, касающиеся истории русской общественной мысли.

Ученый внес большой вклад в организацию научно–исследовательской работы историков–марксистов, в преобразование на новых началах высшей школы, в подготовку марксистских научных кадров. Покровский вырастил большую группу молодых историков, которые составили передовой отряд советской исторической науки.

При его непосредственном участии были подготовлены и изданы декреты о введении новой орфографии, об охране научных ценностей, памятников искусства и старины, об увеличении пайков для ученых и специалистов, о ликвидации неграмотности. Он стал одним из тех, кто поддержал идею пролетаризации высшей школы и всемерно содействовал введению рабфаков, отмене вступительных экзаменов в ВУЗы, усилению идейно–политического воспитания студентов.

Пожалуй, Покровский был единственным, за кем признавалась уже при жизни, примерно с середины 1920-х гг. роль основателя и корифея советской исторической науки. Одним из первых Покровский был награжден орденом Ленина, а в 1929 г. избран действительным членом Академии наук СССР.

Скончался М. Н. Покровский 10 апреля 1932 г. в Кремлевской больнице от рака. Признанием его заслуг перед партией и государством стало захоронение урны с его прахом в Кремлевской стене.

Делая вывод, можно сказать, что Покровский был слишком яркой, слишком независимо мыслящей личностью. Ему посчастливилось умереть своей смертью (в то время, когда многие из его коллег были казнены в 30-е гг.), но его научные труды и репутация историка пострадали очень сильно. С середины 30-х гг., в разгар режима личной власти Сталина, началась «унификация» исторической науки, т. е. ее подгонка под тесный общегосударственный шаблон. При всей приверженности Покровского марксизму его огромное и ложное научное наследие никак не подходило под общую мерку. По этой причине оно подверглось жесточайшей критике, настоящему разгрому. Покровский, можно сказать, был посмертно расстрелян. Имя первого из советских историков надолго стало бранным словом.

Библиографический список

Источники

1. Покровский М. Н. Борьба классов и русская историческая литература. / Избранные произведения. Книга 4. М.,1967.
2. Покровский М. Н. Задачи общества историков–марксистов. / Избранные произведения. Книга 4. М.,1967.
3. Покровский М. Н. Как и кем писалась русская история до марксистов. / Избранные произведения. Книга 4. М.,1967.
4. Покровский М. Н. Курс русской истории В. О. Ключевского. / Избранные произведения. Книга 4. М.,1967.
5. Покровский М. Н. Развитие современной исторической науки и задачи историков–марксистов. / Избранные произведения. Книга 4. М., 1967.
6. Покровский М. Н. Русская история. В 3 т. / Михаил Покровский. — М.: АСТ, 2005.

Литература

1. Авторханов А. Г. Технология власти // Вопросы истории. 1991, №1. С. 126-145.
2. Быкова А. Г., Рыженко В. Г. Культура Западной Сибири: История и современность. Омск, 2002. / Интернет–ресурс: www. humanities.edu.ru.
3. История и историки. Историография истории СССР / под ред. М. В. Нечкиной. — М. 1965.
4. Кобрин В. Б. Кому ты опасен, историк? М., 1990.
5. Луцкий Е. А. Развитие исторической концепции М. Н. Покровского. / История и историки. Историография истории СССР под ред. М. В. Нечкиной.
6. Мерзляков Л. И. Россия в эпоху поздней империи: современная отечественная общественная научная мысль о проблемах социально–экономического развития / Под ред. С. Ю. Наумова. — Саратов: ПАГС им. П. А. Столыпина, 2003. — 186 с.
7. Милюков П. Н. Воспоминания (1859-1917) В 2-х т. / Сост. М. Г. Вандалковская. — М.: Современник, 1990. — 446 с.
8. Новое в исторической науке / Под ред. С. С. Хромова. — М.: Просвещение, 1984. — 176 с.
9. Общественная мысль в России: Материалы дискуссии. — М.: Изд–во РАГС, 1998. — 202 с.
10. Рубинштейн Н. Л. Русская историография. 1941. М.
11. Серебрякова Г. Избранные произведения. В 2-х томах. Т.2. — М., «Худож. Лит.», 1975. — 608с.
12. Чернобаев А. А. Историк и мир истории / под ред. С. Ю. Наумова. — Саратов: ПАГС им. П. А. Столыпина, 2004. — 252 с.
13. ЧернобаевА. А. Историки России XVIII — XX веков. Выпуск 2-й. — М. 1995. 180 с.

Примечания