Автор публикации: М. Редин
Тема, которой посвящена эта статья, имеет не только "академическое" значение. Она связана с борьбой за М. Н. Покровского как за большевистского руководителя марксистско- ленинского исторического фронта. М. Н. Покровский первый большевик-историк, пытавшийся вслед за Лениным и по его стопам создать марксистскую историю России. Но он не только исследователь исторического процесса. Сам М. Н. - крупная историческая фигура, вокруг которой и при его жизни и после его смерти идет борьба на историческом фронте, ибо М. Н. был (да и сейчас является) объектом нападения всех буржуазных историков, особенно тех, кто, прикрываясь марксистской фразеологией, (под флагом борьбы "внутри марксизма"), направлял свой удар против Покровского, чтобы и его лицо атаковать марксизм. Столь выдающееся место в борьбе за марксо-ленинскую историческую науку М. Н. занимал не только среди русских историков-марксистов, и на украинском историческом фронте именно М. Н. был той фигурой, вокруг которой на, первом этапе борьбы против псевдомарксистской историографии складывалось и сплачивалось марксистское ядро историков. Еще в 1929 г. против М. П. был сосредоточен удар Яворского и его школы, утверждавшей, что М. Н. хотя, мол, и историк-марксист, но по существу является продолжателем дела великодержавной российской истерической - науки. Яворский выдвигал против Покровского обвинения в том, что он является, по его терминологии, представителем "формально-классового метода" в подходе к историческому процессу.
"Российская марксистская литература, - писал в своих тезисах Яворский, - хотя и перестроила старые буржуазные концепции исторического процесса России соответственно с его классовым содержанием, но конструкцию схемы этого процесса оставила в старых его границах".
"Такая подмена Формально-классовым методом наличной диференцированной действительности этого процесса оставляет поэтому и в дальнейшем не только схему истории Украины, но и саму эту историю в небытии". 1
Исходя из этого тезиса, Яворский и его последователи доказывали, что Покровский по существу является прямым продолжателем Соловьева и Ключевского, освещавших своими писаниями угнетение царизмом национальностей Российской империи.
Нечего и говорить, насколько такая концепция является политически вредной, фальсификаторской, умышленно искажающей факты.
* Редакция, помещая статью т. Редина, считает, что ею далеко не исчерпан вопрос о значении работы М. Н. Покровского как историка колониальной и внешней политики самодержавия. В последующих книжках журнала этому вопросу будут посвящены другие статьи, в которых в частности будет учтена последняя работа М. Н., опубликованная в Историке- марксисте" N 1 - 2 за текущий год.
1 "Летопись революции" - N 2 за 1939 г., стр. 267.
стр. 37
В действительности М. Н., хотя и не успел дать настоящей развернутой истории народов СССР, является однако одним из тех, кто прежде всего и больше всего доказал необходимость создания такой истории и выдвинул эту задачу лозунгом дня марксо- ленинской исторической науки.
Во всей своей исторической работе М. Н., начиная с самых первых своих шагов, неустанно разрушал те теоретические великодержавные легенды, которые были созданы буржуазной исторической наукой во славу государства российского, во славу российского самодержавия и его колониальной и национальной политики.
Те, кто бросал М. Н. обвинение, будто он является продолжателем великодержавной схемы русского исторического процесса, любили при этом опираться на тот факт, что М. Н. якобы "так же как и буржуазные историки" начинал изложение истории России с истории Киевской Руси, считал Киевскую Русь исходной точкой русского исторического процесса. Утверждать это - значит просто извращать то построение истории России, которое М. Н. дал в своей работе. Неправдой, клеветой на Покровского является утверждение, будто он начинал историю России с истории Киевской Руси. Исходным пунктом своего исторического исследования М. Н. сделал анализ того первобытного общественного строя (родового общества) восточно - славянских племен, из которого развивались классовые противоположности, присущие первым этапам русской истории. Более того, еще в своих дореволюционных работах М. Н. совершенно ясно и недвусмысленно указывал, что "Московская Русь не была простым продолжением Киевской… "Киевский период" и "московский период" - это не два последовательных актах одной и той же драмы, а две параллельные драмы, две вариации на одну и ту же тему. У каждой вариаций были свои особенности" 2 . То, что Покровскому необходимо было в своей работе остановиться и на истории Киевской Руси, естественно и необходимо вытекало из той задачи, которую он ставил перед собой: задачи сокрушить царистскую, монархическую буржуазную историографию; показать ее ложность, последовать за ней во все ее "твердыни", раскрыть все те основные положения, на которых и из которых эта история строилась. Недаром та концепция Киевской Руси, которая дана Покровским в "Русской истории с древнейших времен", является и до сегодняшнего дня неприемлемой ни для русской, ни для украинской буржуазной историографии, ибо своей концепцией Киевской Руси М. Н. разрушил представление о целостности и единстве русской истории, начиная с Рюрика, и о внеклассовой природе процесса возникновения русского государства и доказал, что так называемое Киевское государство не имело ничего общего с той буржуазной государственностью, которая была и останется идеалом буржуазной исторической науки.
Нельзя рассматривать работу М. Н. оторвано, изолированно от тех задач, которые стояли перед российским пролетариатом, перед большевистской партией на различных этапах ее развития и созревания. Сам М. Н. подчеркивал как основную директиву к исследованию внешней и колониальной политики самодержавия ленинское положение, говорящее, что "выделять внешнюю политику из политики вообще, а тем более противополагать внешнюю политику внутренней, есть в корне неправильная, не марксистская, не научная мысль".
2 Покровский, Очерки истории русской культуры, изд. 3-е, ч. 1, стр. 65 - 66
стр. 38
Исходя из этого положения, он утверждал, что "наше понимание внешней политики России должно быть увязано тесным образом с тем внутренним политическим Процессом, какой в России происходил" 3 .
Работа самого М. Н. дает блестящий образец того, как марксистское исследование в области истории на каждом этапе развития пролетарской борьбы тесно связывалось с нею, выполняя те задачи, которые на данном этапе эта борьба выдвигала.
I.
В дореволюционный период перед российским пролетариатом первой задачей на пути к социалистической революции стояло свержение самодержавия. Для защиты этого самодержавия сплотились крупнейшие представители не только феодально-помещичьей, но и буржуазной исторической науки.
В одной из своих работ М- Н. привел цитату из циркуляра кн. Горчакова. Царский министр иностранных дел писал в 1864 г.:
"Интересы безопасности границ и торговых сношений всегда, требуют, чтобы более образованное государство имело известную власть над соседями, которых дикие и буйные нравы делают весьма неудобными. Оно начинает прежде всего с обуздания набегов и грабительства. Дабы положить им предел, оно бывает вынуждено привести соседние народцы к более или менее близкому подчинению". 4
Если князь Горчаков писал это как непосредственный представитель феодально- помещичьего самодержавия, то ирония судьбы заключалась в том, что этим своим тезисом он дал как бы программу действия для всей буржуазной исторической науки второй половины XIX и начала XX в. Это по существу - тот самый тезис борьбы "леса со степью", "культуры с варварством", "Европы" с "Азией", вокруг которого развертывалась вся работа таких крупных буржуазных авторитетов, как Соловьев, Ключевский, Милюков. И именно на опровержение этого тезиса, оправдывающего национально-колониальный гнет и классовое господство великодержавных русских помещиков и капиталистов, были направлены в дореволюционную эпоху удары Покровского в области исследования внешней и колониальной политики самодержавия.
Надо сказать, что мотив борьбы леса со степью и культуры с варварством, это изображение российского самодержавия как "защитника мирного трудящегося населения" от нападения диких азиатских варваров, хотя и встречается в работах всех буржуазных историков, начиная с середины XIX столетия, но не на всех этапах развития русской- буржуазии играет одинаковую роль, занимает одинаковое ведущее место в концепциях буржуазных исторических школ. Если мы возьмем такой крупнейший авторитет буржуазной историографии, как Соловьев, то увидим, что теория, борьбы леса со степью хотя и появляется уже в первых его работах 5 , но занимает господствующее положение в системе его взглядов только к концу его научной деятельности, когда национальный вопрос в общеевропейском масштабе приобрел особую остроту.
До этого ведущим началом в исторической концепции Соловьева является мотив создания и укрепления русской государственности на развалинах родового быта. Только в 60-х годах, после польского восстания, в исторической аргументации Соловьева начинает доминировать интересующий нас мотив, оправдывающий национальное угнетение.
3 Покровский, Внешняя политика России в XX в.. М. 1920 г., стр. 7.
4 Его же, Дипломатия и войны царской России в XIX в., стр. 323.
5 Соловьев, История России, изд. "Общественная, польза", кн. 1, стр. 10.
стр. 39
В одном из последних томов его истории, в XVI томе, именно этому моменту- необходимости борьбы с внешним врагом, необходимости защиты от внешней опасности отдается уже гораздо большая роль, чем прежде:
"Малочисленное народонаселение, - писал он, - разбросанное по обширнейшей стране… требовало для своего сосредоточения, для направления своих сил к общим целям сильного правительства… Тяжелая многовековая борьба с варварским Востоком, необходимость постоянно отбиваться от врагов для сохранения независимости требовал строгой дисциплины, постоянной диктатуры. Вот почему Россия явилась в XVIII в. среди европейских государств с отличительным признаком - крепким самодержавием "6 .
Выдвигая этот тезис Соловьев своей непосредственной задачей имел оправдать историческое право России на Польшу, возвеличить российское самодержавие в его борьбе против польского освободительного движения, унизить политически польское шляхетство и польскую буржуазию, не сумевших создать у себя этого идеала буржуазной государственности крепкой централизованной государственной машины - и потому не выполнивших своей исторической миссии.
"Польша - писал он - не выполнила своей задачи ("сдерживать напор немцев"), отступила перед напором, отдала свои области - Силезию, Померанию - на онемечение, приняла тевтонских рыцарей для онемечения Пруссии" 7 .
Изображение российского самодержавия как органа национальной самообороны против внешней опасности становится тем сильнее и тем ярче, занимает тем больше места в аргументации буржуазных историков, чем шире развертывается национально- освободительная борьба, чем настоятельней становится для русской буржуазии потребность укрепить свое колониальное господство над угнетенными народностями империи. Именно поэтому гораздо большую роль этот мотив играет в работах Ключевского, и никто иной, как Покровский, показал с предельной ясностью, в чем и как. Ключевский заострил и углубил великодержавную установку Соловьева.
Но быть может наибольшей остроты достигает эта националистическая, великодержавная фальсификация исторического процесса в работах того историка буржуазной России, которому пришлось выражать политические интересы буржуазии в новую эпоху, в эпоху империализма, в эпоху наибольшего угнетения всех "малых народностей", а именно Милюкова. Пожалуй, единственным началом, объединяющим сугубо эклектические позиции Милюкова в области методологии, является утверждение роли русского самодержавия как защитника нации от опасностей, грозивших ей со стороны восточных хищников.
"Русская государственная организация, - писал Милюков, - сложилась раньше, чем мог се создать процесс… внутреннего роста, сам по себе. Она была вызвана к жизни внешними потребностями, насущными и неотложными: потребностями самозащиты и самосохранения" 8 . Повторяю еще раз: самый этот тезис не был внесен в буржуазную историческую науку Милюковым, Милюков несомненно заимствовал его у Ключевского, который, в свою очередь только развил соответствующие положения Соловьева, ново у Милюкова, то, с какой исключительной последовательностью он кладет этот тезис в основу всего своего исторического анализа.
6 Соловьев, История России, кн. 6, стр. 128.
7 Там же.
8 Милюков, Очерк истории русской культуры, ч. 1. стр. 115
стр. 40
"Потребность в военной силе, - писал он, - самая основная, но и самая элементарная государственная потребность, была с самого начала и оставалась до настоящего времени главнейшей потребностью государства" 9 . По мнению Милюкова, государство даже немножко "злоупотребляло" выполнением этой задачи в ущерб другой своей обязанности, а именно поддержанию господства эксплоататорских классов внутри страны. "После обороны государства, - писал он - сохранение внутренне-то порядка является наиболее насущной задачей государственной власти… Мы не можем не заметить, что эта государственная задача долго оставалась для русского пролетариата на втором плане 10 . Русская буржуазия требовала от самодержавия умения не только энергично защищать ее интересы вовне, но и более искусно поддерживать ее классовое господство внутри страны, надежнее- оградить его от натиска пролетарского революционного движения. Выполнением первой задачи царизма русская буржуазия оставалась долгое время (до русско-японской войны) вполне удовлетворена, вот почему Милюков сделал основным движущим стимулом всей русской истории, всей правительственной деятельности русского самодержавия именно эту "защиту от внешней опасности", а по существу говоря - наступление на колониальные и (полуколониальные народности с целью укрепления эксплоататорского господства русского помещика и капиталиста:
"Финансовые и военные потребности правительства, - писал Милюков, -обусловливали его сословную политику…"11 "Вся государственная организация древней Руси развивалась… под влиянием быстро возраставшей нужды в войске и в деньгах" 12 .
Эта апология самодержавия, умеющего подчинить все стороны государственной жизни и хозяйства потребностям военной защиты интересов русской буржуазии, характерна для позиции русской империалистической буржуазии, искавшей союза с царизмом для подавления революционного движения внутри страны и угнетения колониальных народностей.
Именно против этой основной концепции русской империалистической буржуазии и была прежде всего направлена дореволюционная деятельность М. Н. Покровского, как историка. Одной из первых задач, стоявших перед ним, было показать истинный характер российского самодержавия не как "надклассовой", "бесклассовой" власти, вырастающей на корне "бессилия" и "ничтожества" всех общественных элементов, а как прямого агента дворянства и российской империалистической буржуазии, стремящегося внешней завоевательной политикой смягчить те противоречия, которые характерны были для внутреннего строя самой царской империи. Вместо всех буржуазных сказок о защитительном, оборонительном характере борьбы российскою самодержавия. М. Н. Покровский в длинном ряде своих статей эпохи реакции показывает истинный характер последовательно грабительской и насильнической колониальной и национальной политики российского самодержавия.
9 Милюков, Очерк истории русской культуры, ч. 1, стр. 125.
10 Там же.
11 Там же, стр. 142.
12 Там же, стр. 147.
стр. 41
Так например, рисуя наступление российского царизма на среднюю Азию, Покровский пишет: "Самарканд не был взят приступом, в нем приводилось убивать безоружных хладнокровно, без опьянения предыдущими боями, и на это больше были способны интендантские чиновники, чем солдаты". М. Н. придает широкой гласности воспоминания Верещагина, неосторожно проговорившегося о неприглядной действительности царской "пацификации" средней Азии 13 . Великое множество фактов, ярких картин, блестящего агитационного материала извлек М. Н. Покровский на "свет божий" и вооружил им партийных агитаторов и пропагандистов в их борьбе за свержение российского самодержавия.
Сам М. Н. Покровский впоследствии расценивал эту сторону своей работы не очень высоко с методологической стороны.
"Мы, - говорил он, - от этой печки танцевали, когда нужно было ругать царизм. Но суть дела была в том, чтобы обругать царизм возможно хлеще, дать иллюстрацию, показать его неспособность, глупость, гнусность и т. д." 14 .
Но даже и не удовлетворяя вполне тем высоким требованиям, которые предъявлял к себе Покровский, эта, сторона его исторической работы в дореволюционное время играла огромную революционную роль. Впрочем надо заметить, что методологический уровень дореволюционных работ Покровского по внешней политике гораздо выше, чем можно было бы подумать но этому его собственному отзыву, ибо он никогда не ограничивался легковесной и поверхностной "руганью", а спускался всегда к анализу основных классовых отношении, как мы это сейчас увидим.
Мотив возвеличения русского царизма стал еще ярче выступать в русской буржуазной историографии после Октябрьской революции. Именно в эту эпоху русская буржуазия в лице того же Милюкова решилась выдвинуть утверждение, что русский царизм действовал как пряной "защитник" малых народностей.
"Когда Москва боролась с кочевниками, - пишет Милюков в "Последних новостях" 15 , - она дала покой и порядок не только русским".
Было бы присоединение Бессарабии к России простым "захватом"? 16 Нет, - отвечает Милюков, - тут была к другая сторона - национальное освобождение. Финляндия в момент присоединения тоже освободилась от чуждой, шведской культуры:
"Русская власть, защитив финскую культуру от шведской, дала толчок появлению финской интеллигенции и литературы". "В Прибалтике русская власть тоже стала на сторону латышей, литовцев, против немцев, и зачатками новой национальной культуры они обязаны не только терпимости, но и прямой поддержке русских властей".
Надо сказать кстати, что эта ни с чем не сообразная апология русского самодержавия, данная задним числом Милюковым, и буквально совпадающая с самыми крайними утверждениями самого махрового монархиста Аксакова 16 , довольно тесно сближается с исторической платформой, которую выдвигало правое крыло украинского либерально-монархического движения в дореволюционную эпоху.
13 Покровский, Дипломатии и войны царской России в XIX в., 1923 г., стр. 332.
14 Октябрьская революция", стр. 48.
15 Цитирую по Лидак. Милюков как историк, "Русская историческая литература в классовом освещении", т. II, стр. 184 - 185.
16 См, например его "Прибалтийский вопрос", собр. соч., т. VI, М. 1887г.
стр. 42
Эти представители украинского национализма рассматривали русский царизм не как колониального угнетателя украинской нации, а как воплощение союза всех восточно- славянских наций. Таким образом работа М. Н. Покровского по разоблачению истинной классовой сути внешней и колониальной политики русского царизма наносила удар историческим построениям но только русских великодержавников, но и их "противников" - буржуазных националистов Украины.
В этом отношении Покровский выступил прямым продолжателем Ленина и следовал тем его основным методологическим указаниям, которые были даны еще в первых его работах 90-х годов XIX в., в частности и прежде всего - в "Развитии капитализма в России". Ленин показал в этой работе, как распространение господства русского царизма на новые колониальные территории смягчало остроту противоречий внутри страны между господством феодалов-крепостников и требованиями развивающегося капитализма. Захват новых территорий давал возможность русскому капитализму расти вширь. Эта возможность временно ослабляла остроту тех противоречий, которые возникали из развития русского капитализма вглубь на давно заселенной территории, при сохранении на этой территории господства феодальных пережитков.
"Смирно идя под игом европейской биржи на Западе, - писал М. Н. Покровский, - здесь (т. е. в колониях. - М. Р.) русский капитализм стремился наложить свое ярмо на шею народов, бывших или по крайней мере казавшихся экономически и политически слабее русского. На три четверти феодальное в своей внутренней политике, вполне феодальное в своих отношениях к Западу, здесь, на Востоке, русское государство уже десятки лет назад было той буржуазной монархией, какую желали бы видеть в нем некоторые теперь. Ему тем легче было вести здесь "буржуазную" политику, что для этого оно вовсе не должно было изменять своей феодальной природы. Колониальный капитализм, пробивавший себе дорогу в эти часто вчера еще совершенно неведомые страны, нуждался в бронированном кулаке феодала больше, нежели в чем-нибудь другом" 17 .
Здесь М. Н. Покровским разрабатывается та формула, только исходя из которой можно понять суть русского самодержавия в XIX-XX вв.; на три четверти феодальное в своей внутренней политике русское самодержавие делало шаг по пути превращения в буржуазную монархию, присоединяя к своей феодальной основе ряд буржуазных черт. Это было формой такого союза феодалов и буржуазии, при котором первые сохраняли спою феодальную природу, в то же время разрешая в известной мере "основной для молодой буржуазии вопрос - рынок" (Сталин).
"То, - писал М. Н., - что внутри страны загоняло капиталистическую индустрию в безысходный тупик, вне ее было желанным другом и союзником, раскрывавшим перед этой индустрией такие горизонты, о которых в обычной мирной буржуазной обстановке и думать не приходилось" 18 .
17 Покровский, Дипломатии и войны царской России в XIX в., стр. 320 - 321
18 Там же.
стр. 43
Выдвигая это утверждение о соединении в русском самодержавии феодальных черт (в его социальной природе) и буржуазных черт (в его политике), М. Н. Покровский развивал мысль Ленина, выступая под ленинским руководством на борьбу против тех оппортунистов внутри социал-демократической партии, которые утверждали, что русское самодержавие уже переродилось, уже превратилось в буржуазную монархию, и в связи с этим перспектива буржуазно-демократической революции должна отпасть.
"Власть делает еще шаг и о пути превращения в буржуазную (не власть вообще), а монархию, - писал Ленин, - причем реальная власть остается, сохраняется в руках феодалов, так что "основные факторы" прежних тенденций, прежнего типа эволюции "продолжают действовать", и поэтому говорящие о "ставшем негодном старом" суть ликвидаторы, на деле плененные либералами" 19 .
Покровский показывает своим исследованием внешней и колониальной политики один из способов, при помощи которых феодалы практически ухищрялись сохранять в своих руках "реальную власть", при одновременном "шаге по пути" превращения феодального самодержавия в буржуазную монархию. Покровский сам указывал на заостренность своей работы против ликвидаторов, "на деле плененных либералами".
Дать русской буржуазии возможность выйти на внешний рынок, чтобы тем самым отвлечь ее от работы против царского самодержавия, такова основная линия внешней и колониальной политики русского самодержавия:
"Задержка в развитии производительных сил равносильна задержке в расширении внутреннего рынка… Производство растет быстрее, чем внутренний рынок, значит необходим рынок внешний. Национализм Столыпина логически вытекает из его победы над революцией" 20 .
Узость внутреннего рынка, обусловленная господством феодалов, победа революции как единственный путь свержения этого господства, усиление внешнеполитической активности как метод укрепления реакции - вот большевистская основа концепции Покровского.
Он убедительно объясняет связь буржуазии с царизмом именно теми условиями, которые были созданы благодаря разгрому русской революции. Он указывал на "сходство ситуаций 30-х годов, на другой день после разгрома декабристов, в 1910 г., на другой день после разгрома русской революции. Тогда дилемма стояла так: или отмена крепостного права или завоевание новых рынков, теперь - или доведение до конца буржуазной революции, торжество буржуазных отношений в деревне или "великая Россия", битая внутри, но бьющая снаружи" 21 .
***
Таким образом основные линии исследования Покровским внешней и колониальной политики русского царизма в дореволюционную эпоху ясны. Острие этих работ было обращено одновременно против политических противников весьма различной окраски.
19 " Ленин, т. XI, ч. 2. стр. 246 - 247, изд. 1-е.
20 Покровский, Дипломатия и войны царской России в XIX в., стр. 384
21 Покровский, Империалистическая война, изд. 2-е, стр. 28.
стр. 44
Прежде всего оно было направлено против царской, монархической, дворянской и буржуазной историография, орудия классовой борьбы буржуазии, славившей русский царизм, как защитника порядка к культуры; затем против ликвидаторов внутри РСДРП, доказывавших, что царизм уже превратился в буржуазную монархию, и что грядущая буржуазная революция в России - это миф; и наконец против тех меньшевистских теорий, которые утверждали, что русская буржуазия в русской буржуазной революции сыграет руководящую революционную роль. Покровский вслед за Лениным показал, что союз русской буржуазии и дворянства это союз, державшийся на колониальном угнетении малых народностей, что политика русского самодержавия - это политика феодального царизма, стремящегося заключить и удержать союз с крупной промышленной и торговой буржуазией 22 .
II
Октябрьская революция выдвинула перед рабочим классом новые задачи. И теперь работа М. Н. в области внешней и колониальной политики сосредоточивалась на тех основных проблемах, которые вставали перед коммунистической партией в ее борьбе.
Из многогранной научно-исторической деятельности М. Н. Покровского за этот период я остановлюсь здесь на трех основных моментах: 1) на борьбе против троцкизма, которую развернул М. Н. на историческом материале, 2) на его борьбе против великодержавничества и 3) на его борьбе против военной опасности.
В борьбе против троцкизма М. Н. поставил; основной своей задачей вскрыть буржуазную методологию и буржуазную суть исторической концепции Троцкого, основываясь на которой тот исторически обосновывал свою политическую платформу. М. Н. Покровский с первых же шагов своей политической борьбы против Троцкого показал непосредственную преемственность, непосредственную зависимость теории Троцкого от исторической концепции столпов русской буржуазной науки, доказал, что нельзя говорить о Троцком как о марксисте, а о троцкизме - как об одной из разновидностей марксизма.
"Русское государство, - цитировал Покровский Троцкого, - возникшее на примитивной экономической основе, столкнулось на своем путис государственными организациями, которые сложились на более высоком экономическом базисе". "Русское государство… должно было обгонять развитие своих собственных экономических отношений, поглощая под давлением извне несоразмерно большую часть жизненных соков нации" 23 .
Против этого основного тезиса троцкизма в первую очередь сосредоточил огонь М. Н. Покровский, он показал, что это троцкистское положение явилось простым перепевом старых буржуазных теорий о внеклассовом происхождении российского самодержавия к о его роли как защитника русской культуры против нападения азиатских варваров.
22 Эта связь и союз между феодальным обществом и государством, с одной стороны, и буржуазией, с другой, прослежена М. И. Покровским далеко вглубь вплоть до эпохи возникновения феодальной общественной формации в России. В своей "Русской истории с древнейших времен" он писал: "Не только местное, но и международное значение Москвы объясняет нам (то)… Что столица Калиты уже в XIV в. становится крупнейшим буржуазным центром, население которого начинает себя вести почти по - новгородски (стр. 156). Создание феодального общества, одновременно являющееся почвой для роста крупного буржуазного центра - такова диалектика истории, недоступная всем оппортунистам и ликвидаторам и тщетно прикрываемая великодержавной российской историографией. "Во внешней политике, - писал далее М. Н., развивая эту же основную ленинскую мысль, - интересы московской буржуазии и московских феодалов давно соприкасались, как это мы могли видеть например на истории после конфликта Москвы с Новгородом, а внутренняя политика боярства в половине XVI в., открытие Великого волжского пути, завоевание Казани и Астрахани тоже отвечало требованиям торгового класса как нельзя лучше (стр. 346 - 347).
23 "Марксизм и особенности исторического развития России", стр. 21.
стр. 45
"Не равновесие экономически господствющих классов, как на Западе, - продолжает М. Н. цитировать Троцкого, - а их социальная слабость и политическое ничтожество создали из бюрократического самодержавия самодовлеющую организацию" 24 .
Основной троцкистский смысл этого тезиса ясен сам собой. Вместо того, чтобы анализировать причины, по которым Россия оказалась "узлом империалистических противоречий", "слабейшим звеном - капиталистической цепи" - вместо этого Троцкий выступает с теорией "ничтожества классов", непосредственно ведущей к утверждению об отсутствии в России предпосылок для строительства социализма, ибо социализм может быть построен лишь путем жесточайшей классовой борьбы, лишь путем сосредоточения всей революционной энергии пролетариата на задаче низвержения могущественного противника - империалистической буржуазии, на задаче создания ресурсов для построения социалистического общества, на самом этом построении. Страна, где классы ничтожны, политически аморфны, классово бессодержательны, не может стоять во главе мировой социалистической революции.
Покровский, цитируя дальше, показывает, что сам Троцкий видел смысл своей теория исторического развития России именно в необходимости "обосновать и теоретически оправдать лозунг завоевания власти пролетариатом, противопоставленный как лозунгу буржуазно-демократической республики, так и лозунгу демократического "правительства пролетариата и крестьянства" 25. Теория Троцкого - перепев теории Соловьева, Ключевского, Милюкова - была непосредственной платформой борьбы против ленинизма, борьбы против большевистской оценки перспектив и движущих сил развития русской революции. М. Н. Покровский доказал конкретно-историческим анализом всю ложность, всю фальшь этой теории Троцкого, отрицавшей наличие в России сил, способных бороться за социализм и построить полное социалистическое общество, отрицавшей марксо-ленинскую теорию перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую.
Утверждая в 1922 г., что история подтвердила его исторический анализ и тем самым опровергла исторический анализ большевиков, Троцкий тем самым утверждал, что в борьбе ленинизма с троцкизмом на всем протяжении до 1917 г. прав оказался троцкизм, а ленинизм оказался бит, и победа в Октябрьской революции была только последствием знаменитого "перевооружения" большевиков по-троцкистски. Борясь против троцкистского понимания сути российского самодержавия, Покровский тем самым боролся против контрабанды троцкистской теории "перевооружения", - Покровский тем самым утверждал вместе со всей партией, что Октябрь совершился по ленинскому, по большевистскому плану, а не по троцкистскому.
Опровергая Троцкого в вопросе о сути самодержавия, Покровский тем самым разоблачал ложность троцкистской "перманентки". В этом партийный смысл его работы. В теории "перманентной революции" Троцкого тезис о внешней политике как исходном пункте своеобразия русской истории играл роль трамплина, прыгая с которого Троцкий "перепрыгивал" через крестьянство - прямо к диктатуре пролетариата.
24 "Марксизм и особенности исторического развития России", стр. 21.
25 "1905", изд. 3-е, стр. 296.
стр. 46
Что нужно было обоснован, Троцкому при помощи исторического "анализа", т. е. при помощи фальсификации исторического материала? Прежде всего то, что для России необязательно проходить через те этапы революционного развития, через которые проходили основные страны Западной Европы. Для этого необходимо было сконструировать для России такую "особенную стать", которая неопровержимо доказала бы, что Россию "аршином общим не измерить". Конструировать заново не пришлось. Легче было взять готовое: в России, мол, не государство - продукт общественных отношений, а сами общественные отношения - создание государства, растущего под влиянием не внутренних, а внешних причин. И не случайно Троцкий почувствовал необходимость отмежеваться от Милюкова, - слишком уж бросалось в глаза "сродство душ":
"Страшным преувеличением, нарушением всяких перспектив будет сказать, как это делает Милюков, будто в то время, как на Западе сословия создали государство, у нас государственная власть в своих интересах создала сословия". "Преувеличением чего? - спрашивает Покровский Троцкого, - ошибки или правильного в основе понимания русского исторического процесса? Ясно, что последнего…"26 .
Милюков говорит: "Царизм создал сословия". Троцкий его "поправляет": нет, царизм только "форсировал "их развитие мерами государственного порядка" ("1905", стр. 20). Такова "поправка" на "марксистскую" "совесть"…
Итак, первая задача исторической фальсификации выполнена. "Особенная стать" - есть. Внешняя политика не определяется у Троцкого соотношением классовых сил в стране; наоборот, сами классовые отношения в стране определяются "внешней опасностью". Остается разрешить вторую задачу: "уничтожить" крестьянство как движущую силу буржуазной революции. "Внешняя опасность", состряпанная на кухне царистско - буржуазной историографии, опять к услугам Троцкого".
"В результате этого давления Западной Европы, - пишет Троцкий, - самодержавное государство поглощало непропорционально большую долю прибавочного продукта… Государство набрасывалось на необходимый продукт земледельца, вырывало у него источник его существования, сгоняло его этим с места, которого он не успел обогреть, и тем задерживало рост населения и тормозило развитие производительных сил…"
Вот этакое крестьянство, не успевшее даже "обогреть место", на котором оно сидит, это "политическое ничтожество", как с великолепным презрением называет его Троцкий - разве оно способно быть движущей силой какой бы то ни было революции? Так выполнена и вторая, основная задача, поставленная Троцким перед своим "историческим исследованием".
Третья задача легко решается сама собой: "полуазиатские социальные условия царизма превратили царизм в самодержавную организацию, европейская техника и европейский капитал вооружили эту организацию всеми средствами европейской великой державы" 27 . Где уж тут говорить о построении социализма в одной стране! Все "европоподобное" в России - это прямой "подарок" "европейской техники и европейского капитала". Можно ли говорить о построении социализма внутренними силами страны, все развитие которой сводится к, одному знаменателю - внешним: влияниям, внешним опасностям, внешним заимствованиям?!
28 "Марксизм и особенности исторического развития России", стр. 22.
27 Там же, стр. 21.
стр. 47
Задача большевика-историка сводилась таким образом прежде всего к тому, чтобы решительно "вдвинуть" внешнюю политику на принадлежащее ей место, показать, что не внешняя политика определяла классовые отношения в стране, а, наоборот, классовые отношения определяли и самою внешнюю политику. И прежде всего по этой линии направил свой удар Покровский.
По мнению Троцкого, заимствованному им у буржуазной исторической науки через посредство Плеханова (хотя сам Троцкий и отрицал это "посредничество"), русский царизм в своей внешней и колониальной политике выступал как сторона обороняющаяся, защищающаяся против давления экономически и политически более мощных держав. Покровский, вооруженный обильным историческим материалом, возражал Троцкому:
"Из-за чего же шла война между Польшей и Россией? Из-за морского порта, из-за Нарвы, вообще говоря из-за торговых путей. Король Сигизмунд пытался уверить Елизавету, что если открыть этот торговый путь московитянам, от того будет непоправимый вред "всему христианству"… Царь Иван смотрел конечно на дело с противоположной точки зрения… Почему же он затеял драку за торговые пути?" 28 .
И далее Покровский описывает широкое развитие торгово-ростовщических операций на Руси, доказывая, что в наступательной политике главным действующим лицом было русское купечество. Внешняя политика царской России уже в XVII в. была политикой не оборонительной против могущественных соседей, нападавших на "беззащитную", отсталую, "бесклассовую" Россию, это была активная борьба одной национальной торговой буржуазии против другой, эта была борьба за условия развития русского капитализма, за условия созревания русской буржуазии:
"Для того, чтобы биться за торговые пути, - писал Покровский, - нужно было и стрелецкое войско и позже солдатские и рейтарские полки. Дело не в отсталости, а в том, что это была новая страна, захваченная развитием торгового капитализма, и что ей приходилось отбивать себе место на солнышке у более старых, прочно укоренившихся конкурентов. Для этого русскому торговому капиталу пришлось сковать страну железной дисциплиной и выработать настоящую диктатуру" 29 .
Из приведенной цитаты между прочим видно, что не всегда, не во всех своих отдельных утверждениях М. Н. Покровский давал безошибочный социалистический анализ. В частности одной из его ошибок, им самим признанной и раскритикованной, была концепция "торгового капитализма". Но на этих ошибочных позициях Покровский никогда не настаивал. Он отходил от них в суровой большевистской самокритике, и - что важнее всего - эти ошибки не помешали ему вместе со всей партией вести жестокую и последовательную борьбу против всех врагов партии, в частности против троцкизма.
Покровский в своей борьбе против Троцкого подробно раскритиковал позаимствованный Троцким старый мотив буржуазной историографии - борьбы со степью -и показал, что дело было не в обороне от степняков, а в наступательной борьбе за рынки, за, торговые пути, за прибыли.
28 Марксизм и особенности исторического развития России, стр. 26.
29 Там же, стр. 29.
стр. 48
"Взятие Казани в 1552 г., - писал он, - какой это благодарный мотив в эпопее "борьбы со степью"! А вот оказывается, что этому поэтическому событию предшествовала как нельзя быть более прозаическая таможенная война между "оседлыми земледельцами" и "степными хищниками". Внешняя торговля стала пружиной внешней Московской политики задолго до похода Грозного в Ливонию." 30
"При Николае II, - писал Покровский в другой статье, - как и при Александре 1, непосредственной целью русской колониальной политики было то же, что являлось такой же целью для португальцев или голландцев XVII в. - прямой грабеж. И было бы в высшей степени странно, если бы эти типические приемы "первоначального накопления" руководились властью более современного типа, чем европейский абсолютизм XVI-XVII столетий" 31 .
Внешняя политика в руках царизма не орудие "самозащиты", а орудие расширения территории для первоначального накопления.
Здесь должны мы отметить еще одну ошибочную позицию М. Н. - в вопросе о внешней и колониальной политике. Именно, рассмотрение им самодержавия как диктатуры торгового капитала и отсюда внешней политики как политики, направленной преимущественно в интересах торгового капитала. Эта позиция, затушевывавшая основное ленинское положение о феодальном характере российского самодержавия (положение, полностью (применявшееся Покровским и, как мы видели, разработанное им в ряде вопросов), несомненно являлась временным отклонением Покровского от ленинского анализа русского самодержавия. Но эти ошибки были свойственны Покровскому лишь на некоторых этапах его работы и не помешали ему дать правильный исторический анализ внешней политики самодержавия как политики военно-феодального грабежа колоний и "инородцев" 31а . В борьбе против троцкизма Покровский, хотя и допускал отдельные ошибки в формулировке своих взглядов на отдельные частные вопросы, но стоял несомненно на большевистских позициях.
***
В предшествующем изложении мы собственно говоря уже почти исчерпали вопрос о борьбе Покровского против великодержавничества, ибо позиция великодержавничества сводится к возвеличению культуртрегерской роли русской буржуазии в ее колониях, к изображению русского царизма как опекуна национально-культурного развития всех его подданных. Показать, что "культурно-воспитательная роль империалистических государств на деле сводится к роли палача" (VI конгресс Коминтерна) и что Россия была одним из таких государств - по существу уже значило вести борьбу против великодержавничества.
30 Марксизм и особенности исторического развития России, стр. 9.
31 Там же, стр. 118.
31а Как известно, М. Н. уже давно отказался от неправильной трактовки самодержавия как политической организации торгового капитала и неоднократно защищал в печати и в устных выступлениях ленинский тезис о самодержавии как диктатуре крепостников. Наиболее полно защита этой концепции русского самодержавия развита им в статье "О русском феодализме, происхождении и характере абсолютизма в России", напечатанной в N 2 "Борьба классов" за 1931 г.
стр. 49
Но Покровский не удовлетворился только этим. Отстаивая общепартийную позицию, утверждающую, что основной опасностью среди уклонов в национальном вопросе на данном этапе является великодержавный шовинизм, М. Н. неустанно боролся против всех представителей этого великодержавного шовинизма, изобличая ложность их утверждений на конкретном и содержательном анализе внешней и колониальной политики русского самодержавия. Выступая на Всесоюзной конференции историков-марксистов против утверждений т. Махарадзе, затушевывашего грабительский характер присоединения Грузии к России, ПОкровский говорил:
"Еще раз повторяю, я считаю, что т. Махарадзе относится к нам, русским, слишком снисходительно. В прошлом мы, русские, - я великоросс самый чистокровный, какой только может быть, - в прошлом мы русские величайшие грабители, каких только можно себе представить" 32 .
И это заявление не было только голой декларацией, оно подкреплено всей долгой исследовательской работой. М. Н. опирается на обширный, конкретно-исторический материал, собранный и анализированный им 33 .
К вопросу о принудительной ассимиляции, поглощении, физическом уничтожении народностей Покровский возвращается неоднократно: и в своей статье против Любавского, и в докладе о пугачевщине, и в предисловиях к археографическим сборникам, и в выступлениях в Институте красной профессуры, и в статье о русско-японской войне и т. д. и т. д. Ибо для него это не было одним из "рядовых" утверждений по одному из "рядовых" вопросов русского исторического процесса. Это была разработка и развитие основных ленинских положений о характере русского царизма и природе русского империализма- положений, являющихся основой большевистской линии в коренных вопросах пролетарской борьбы.
"Нигде в мире нет такого угнетения большинства населения страны, как в России, - писал Ленин, - великороссы составляют только 43 % населения, т. е. менее половины, а все остальные бесправны, как инородцы… Возможность угнетать и грабить чужие народы укрепляет экономический застой, ибо вместо развития производительных сил источником доходов является нередко полуфеодальная экоплоатация инородцев". 34 Большая половина населения России - 57 % бесправны как инородцы. Это ленинское утверждение - составная часть тезиса о России как "слабейшем звене" империалистической цепи - красной нитью проходит через работы Покровского.
"Империя "Романовых", - писал он в "Самом сжатом очерке", - объединила под одной властью самые разнообразные по происхождению народы, имевшие несчастье жить около торговых путей, необходимых русскому торговому капиталу прямо или косвенно" 35 .
32 Труды I всесоюзной конференции историков-марксистов, т. I, стр. 494 - 495.
33 Некоторые итоги этого изучения подведены Покровским в его статье: "К истории народов СССР", опубликованной в N 17 "Историка-марксиста".
34 Ленин, т. XIII, стр. 99, изд. 1-е.
35 Покровский, Русская история в самом сжатом очерке, т. III, стр. 304, М. 1931 г.
стр. 50
И дальше Покровский описывает те меры, при помощи которых русский царизм из этой пестроты пытался сколотить "единую неделимую":
"Польшу лишил последних остатков самостоятельности еще Александр II. Закавказье было лишено ее еще раньше, Александру III осталось залиться "обрусением" Прибалтийского крал. В теперешних Латвии и Эстонии дело скоро дошло благополучно до того, что в культурной стране, где почти все население было грамотное, имело свою литературу, газеты и т. д., судья разговаривал с подсудимыми или со свидетелями через переводчика, не хуже чем в "европейских колониях Центральной Африки. Николаю II осталось "обрусеть" Финляндию, за что он и принялся с рьяностью" 36 .
Разрушая великодержавные легенды о русском самодержавии как "носителе света, культуры и порядка", как выразителе чаяния "русского племени", вскрывая империалистические и колониальные устремления русской буржуазии, действовавшей в союзе с черносотенным самодержавием, Покровский давал четкую установку относительно классовой направленности национально-колониального гнета. В статье о "Возникновении Московского государства" Покровами показывает блок, заключенный царизмом еще в XVI в. с эксплоататорскими классами угнетенных народностей 37 . Нет нужды прослеживать все высказывания Покровского по этому вопросу, идущие через все его работы. В статье "Восточный вопрос" (БСЭ т. XIII) Покровский говорит:
"Кто бы ни был хозяином Украины, он должен был заботиться об охране этих выходов (черноморских - М. Р.) украинской торговли, если он не хотел иметь против себя украинских купцов и помещиков" (стр. 318).
Союз царизма с эксплоататорскими классами колониальных народностей, обострение революционной обстановки в колониях, определившее в них и особую силу взрыва в революции 1905г.38 - таковы основные черты национально-колониального вопроса, указываемые Покровским в его работах революционной эпохи.
В эпоху пролетарской революции, когда советская власть поставила своей ближайшей задачей развитие культуры в национальных республиках, культуры национальной по форме, пролетарской по содержанию. В эту эпоху особенно необходим со стороны историков-марксистов показ тех конкретных форм национального гнета и национального поглощения, которые были; характерны для царской России. Стремление игнорировать эту сторону изучения царского режима есть непосредственное проявление уклона к великорусскому шовинизму, первой характерной чертой которого является, как указал т. Сталин, "стремление обойти национальные различия языка, культуры, быта" 39 .
"Этот уклон отрицает стремление отживающих классов господствовавшей ранее великорусской нации вернуть себе утраченные привилегии. Отсюда опасность великорусского шовинизма как главная опасность в партии в области национального вопроса" 40 .
Покровский строит и свою организационно-научную и свою исследовательскую научную работу в строгом соответствии с этой партийной установкой, сформулированной т. Сталиным.
35 Покровский. Русская история в самом сжатом очерке, т. III, стр. 305.
37 "Историк-марксист" N 18–19, стр. 26.
38 Покровский, Русская история в самом сжатом очерке, т. III, стр. 305 - 306.
39 Отчет ЦК XVI съезду, стр. 81.
40 Там же, стр. 86.
стр. 51
Покровский во главе историков-коммунистов выступает против агентов великорусской буржуазии на историческом фронте, против Любавского, Бахрушина, Готье и других, разоблачая фальсификацию - иногда тончайшую, иногда более грубую - исторической действительности, проводимую этими буржуазными учеными. В журнале "Историк- марксист" он помещает известную нашим читателям статью, специально посвященную критике работы Любавского - "Образование основной государственной территории великорусской народности". В этой статье разоблачается благочестивая легенда о мирном и "безболезненном" проникновении славянской культуры в среду "полудиких" туземцев- финнов и показывается насильственный, кровавый ход колонизации "государственной территории великорусской народности", сопровождавшийся безжалостным истреблением; целых племен и разрушением издавна сложившегося хозяйства.
М. Н. ярко показывает в своем очерке ведущую роль московских князей и церкви, которые явились организаторами этого истребительного наступления на националов Поволожья и Поочья. В заключение М. Н. приходит к выводу, что название "тюрьмы народов" "заслуживало не только государство Романовых, но и его предшественница - зотчина потомков Калиты. Уже Московское великое княжество, не только московское царство, было "тюрьмой народов". Великороссия построена на костях инородцев".
"Только Октябрьская революция открыла, - писал Покровский, - какое великое революционное прошлое было у народов, изнемогавших под гнетом русского царя, начиная с самых великороссов" 41 . И никто иной, как сам Покровский внес ценнейшие страницы в историю этого революционного прошлого народов СССР. Первый марксистский анализ национально-освободительных движений на Северном Кавказе в XIX в., а Башкирии и на Урале в XVIII в., - первую смелую попытку разрешить труднейшие задачи, связанные с историей колониальных народов бывшей Российской Империи дал нам именно Покровский, и все историки, работающие над разработкой истории народов СССР, обязаны в первую очередь обратиться к внимательнейшему изучению того наследия, которое оставил в этой области Покровский.
Тот, кто после этого пытается изобразить Покровского как идеолога, поддерживающего великодержавные традиции буржуазной исторической науки, тот является откровенным, беззастенчивым фальсификатором, ложь которою может быть изобличена очень легко.
Одной из основных позиций национализма как великодержавного, так и местного является тезис об извечности наций, о том что национальные различия присущи человечеству как таковому. Так, Чехович в "Литературно-науковому виснику", издаваемом во Львове, пишет:
"Ядром этой государственной организации (Киевской Руси) была украинская нация, и потому нет никакой научной причины отрицать тот факт, что Киевская Русь - это государство украинское и что в эпоху Киевской Руси украинская нация была уже зрелой культурной национальной единицей среди других славянских народов" 43 .
Если украинские националисты утверждают извечность существования украинской нации, то русские националисты утверждают то же самое относительно нации русской. В борьбе против этого положения
41 Историк-марксист", N 17, стр. 20.
42 "Литературно-наукови висник", N 4, стр. 355, 1931 г.
стр. 52
Покровский разрабатывает марксо-ленинское утверждение, что нация является исторической категорией, свойственной определенной исторической эпохе, эпохе капитализма. Покровский, анализируя конкретный исторический материал, показывает путь консолидации национальностей, в частности русской.
"Финны не только были когда-то на территории будущей Великороссии, -писал Покровский, - они там и остались, и нельзя даже говорить об их обрусении как одностороннем процессе. Они в достаточной степени финишировали своих поработителей" 43 .
Но этот процесс консолидации русской нации Покровский, в отличие от великодержавников типа Кавелина, считает как представитель марксо-ленинской науки не основным стержнем, не основной осью исторического процесса, а лишь той формой, в которой происходит процесс "возникновения, развития и упадка общественно- экономических формаций…" (Ленин).
***
Таким образом в борьбе против национализма вообще, в борьбе против великодержавничества в первую очередь Покровский показывает, что колониальная и национальная политика русского самодержавия была политикой принудительного покорения, беспощадной эксплоатации и уничтожения всех мелких народностей. Покровский одним из первых в СССР выдвигает требование замены старой истории России историей пародов ССОР. Покровский доказывает, что внешняя и колониальная политика русского самодержавия была обусловлена потребностями сохранения и развития буржуазно-помещичьего блока. Покровский показывает, что найдя - это историческая категория, появляющаяся на определенной ступени исторического развития, и сама национальная борьба является одной из форм борьбы классовой. В борьбе против великодержавничества Покровский беспощадно раскрывает великодержавный характер господства русской национальности в дореволюционной России, показывает великодержавный смысл сведения истории народов СССР к истории России, замалчивания великого революционного прошлого всех угнетенных царизмом народностей. По всем этим вопросам Покровский выступает, как активный боец большевистской армии, борющейся на два фронта, как выполнитель заданий штаба социалистической стройки - ленинского ЦК.
III
Специально необходимо остановиться на роли Покровского как борца против опасности империалистической войны. Берясь за эту работу, Покровский четко и ясно поставил перед собой вопрос о смысле исторического исследования международных отношений в эпоху, когда обостряется опасность интервенции и новой империалистической войны. "Вот теперь, - говорил М. Н. в 1927 г., - после довольно длительного промежутка, когда мы тоже были заняты преимущественно внутренними делами, опять внешняя политика властно требует к себе внимания, опять она стоит в центре всего, и опять чувствуется гул приближающейся канонады". 44 Огромная организационная и исследовательская работа М. Н. по изданию документов о происхождении империалистической войны ставила своей непосредственной целью выполнить указание Ленина о необходимости разоблачить перед широкими массами трудящихся всех стран ту глубокую тайну, которой окутано рождение империалистической войны.
43 "Историк-марксист", N 18-19, стр. 16.
44 "Октябрьская революция", стр. 40, 1929 г.
стр. 53
Надо сказать, что почти все, что мы имеем на сегодня в деле документального разоблачения механики подготовки империалистической войны, - это все сделано или" Покровским или под его непосредственным руководством и по его указаниям.
Как это ни странно, но необходимость борьбы против опасности империалистической войны была до 1914 г. спорной для целого ряда товарищей, считавших империалистическую войну невозможной и потому специальную борьбу против нее ненужной. К числу таких товарищей принадлежал Павлович, критике теории которого о невозможности империалистических войн в данную эпоху Покровский посвятил не мало внимания. Покровский указывал, что при изучении таких остро политических проблем, как возникновение империалистической войны, недопустимо ограничиваться лишь статистическим подходом, одними лишь экономическими выкладками. Он утверждал, что выводы, полученные таким путем, всегда при проверке действием оказываются ложными и лопаются при первом же прикосновении исторической действительности.
"Чисто-экономические объяснения происходившего в последние 10 лет два раза провалились, - говорил Покровский на конференции историков-марксистов, - в 1914 г., когда вспыхнула война, и в 1917 г., когда произошла революция. Оба эти факта при объясны, чем русские. Спору нет. Но еще охотнее англичане сядут следних и заставили лопнуть эти объяснения" 45 .
Отсюда призыв к тщательнейшему изучению дипломатических отношений, политических комбинаций, техники создания длительных союзов и временных блоков и т. д. и т. п. Необходимо анализировать политические отношения в целом, не абстрагируясь от классовой борьбы, от классовых отношений не пытаясь ограничить себя одной лишь хозяйственной областью. Необходимо иметь в виду, что в развязывании войны огромную роль играет обработка общественного мнения, дипломатический торг комбинация пацифизма и военной пропаганды, одновременное усиление аппарата государственной диктатуры буржуазии и крайнее оживление разлагающей работы социал-демократии.
Анализ Покровским империалистической войны 1914 - 1918 гг. имеет огромное методологическое значение прежде всего своей глубокой конкретностью. Этот анализ не ограничивается установлением общих положений и закономерностей, а проникает во все мелочи соотношения сил на МИРОВОЙ арене и внутри отдельных стран. Именно такой конкретности в изучении империалистических войн требовал от нас VI конгресс Коминтерна:
"Пока пролетариат еще не установил своей диктатуры, для определения его тактики во время войны в своей стране необходим всесторонний анализ происходящей войны, а также и анализ каждой отдельной ее фазы. Точного анализа, характера данной войны нельзя заменить формальными признаками вроде например признака наступательной войны" 46 .
45 "Труды", т. I. стр. 373.
46 Тезисы о борьбе с военной опасностью, § 9.
стр. 54
"Выяснение характера войны является для марксиста необходимой предпосылкой, чтобы решить вопрос о своем к ней отношении, - говорил Ленин в своем реферате 14 октября 1914 г. - Для такового же объяснения необходимо прежде всего установить, каковы объективные условия и конкретная обстановка данной войны. Нужно поставить эту войну в ту историческую обстановку, в которой она происходит" 47 Конкретный анализ конкретной ситуации - такова основная черта исследования Покровским империалистической войны; причем этот анализ ведется на почве ленинского учения об империализме как последнем этапе развития капитализма.
Среди тех фактических открытий, которые сделаны были Покровским в его работе по истории возникновения империалистической войны, необходимо отметить, во-первых, установление того исторического факта, что Дарданеллы были одной из основных причин вступления России в войну и что они были формально обещаны России ее союзниками.
"О том, что ближайшей причиной вступления России в войну было стремление завладеть Константинополем и Дарданеллами, не спорит даже и академик Тарле… Но когда появилась моя первая статья на эту тему (в парижском "Нашем голосе" осенью 1914 г.), это отнюдь не разумелось само собой. Русско-германская война рассматривалась как факт самодовлеющий… и объяснялась или "стремлением германской промышленности завоевать русский рынок" или "соперничеством русского и прусского помещика на хлебном рынке".
Так писал Покровский в 1928 г., оценивая значение своих работ в данном вопросе. Покровский и тут выступал с конкретизацией ленинских установок, данных в манифесте ЦК, и затем в резолюциях конференции заграничных секций РСДРП. Не о "хлебной войне" между Россией и Германией говорили эти резолюции, а о "стремлении царизма и правящих классов России к захвату Персии, Монголии, Азиатской Турции, Константинополя, Галиции и т. д.48 А еще до того, в статье "Русские Зюдекумы" Ленин писал: "Имел ли наш храбрый Плеханов мужество провозглашать заранее, что для развития России необходимо завоевать Галицию, Царьград, Армению, Персию и т. д."?49 И этом допросе позиция Покровского была разработкой основных партийных установок.
Далее М. Н. Покровский с документами в руках показал, что соответствующая обработка общественного мнения является необходимейшей предпосылкой для вступления в войну той или иной империалистической державы. Он раскрыл те махинации, которые сознательно были пущены в ход русским и английским империализмом для подготовки английского, а вслед затем и американского общественного мнениями вступлению в войну. Он показал, что нарушение немцами бельгийского нейтралитета было предусмотрено заранее, и что подготовка войны со стороны Франции и Англии в значительной степени была рассчитана на этот роковой для Германии шаг, широко использованный для обработки мирового общественного мнения.
Наконец Покровский показал на документах русской дипломатия давнюю, длительную подготовку царизмом захвата Дарданелл. Он показал, как заранее, не только до вступления Турции в войну, но даже задолго до самой войны, сторговывались империалисты Антанты о дележе турецкого наследства, о разделе Турции на манер состоявшегося в XVIII в. раздела Польши.
47 Ленин, т. XVIII. стр. 49, изд. 3-е.
48 Там же, стр. 125, изд. 3-е.
49 Там же, стр. 92, изд. 3-е.
стр. 55
Подготовленное под руководством Покровского и начатое печатанием еще при его жизни собрание документов о происхождении империалистической войны, разоблачающее сложный механизм подготовки и провокации мировой войны, является и явится в дальнейшем одним из могучих орудий Коммунистического интернационала в его борьбе против опасности новой империалистической войны и интервенции против Советского союза.
Покровский вслед за Лениным доказал, что с обеих сторон - и со стороны тройственного союза, и со стороны тройственного согласия - война была империалистической, захватнической, грабительской. Это не мешало ему однако ясно и четко ставить вопрос о непосредственных виновниках не войны вообще, а начала войны в 1914 г. Эта постановка вопроса вообще говоря совершенно чужда всем тем, кто под маской "объективности" и "экономической неминуемости" хочет провести апологию антантовской буржуазии.
Есть разные постановки вопроса о виновниках войны. Есть буржуазная постановка этого вопроса, та, что легла в основу Версальского договора и целиком сваливает ответственность за войну на одну из борющихся сторон, представляя ее в качестве "нападающей", а ее противников в качестве "обороняющихся". Против такого понимания проблемы "возникновения, войны" Покровский восстал со всей большевистской непримиримостью.
"Чтобы развязать войну, - писал он, - было больше причин, чем нужно. Вот почему спрашивать о виновнике в буквальном смысле этого слова, останавливать главное внимание на формальных поводах к войне - как это делали все, о ее возникновении писавшие, включая и Каутского, - дело в значительной степени праздное" 50 .
Однако отсюда Покровский вовсе не делал вывода о том, что вообще "все одинаково виноваты", что вообще постановка вопроса о том, дето начал войну, не имеет смысла. Под маской такого "экономического объективизма" выступил в советской исторической литературе Тарле - прямой агент антантовского империализма. В своей книге "Европа в эпоху империализма" Тарле, прикрываясь декларированием тезиса, что виноваты-де в организации войны все, настойчиво проводил мысль, что начала войну Германия. И действительно с внешней стороны это как будто бы и так, ибо первой державой, открыто развязавшей войну, была именно Германия, объявившая войну России. Борясь против Тарле, Покровский писал:
"Голубиная чистота" Тарле столь велика, что он даже не понимает различия вопроса - кто прав и кто начал. Ему кажется, что доискиваться конкретных виновников войны - значит решать вопрос о нравственной ответственности. Не в этом совсем дело. Позицию Англии в 1914 г. важно выяснить до самых глубоких корней потому, что она объясняет нам позицию Англии в 1928 г."51 .
Именно в этом и заключается суть и острота вопроса о том, кто начал войну. Надо разоблачить буржуазную теорию, которая считает инициаторам войны сторону, "объявившую" войну. На самом деле искусной провокацией может быть принуждена к объявлению войны страна, которая в данный момент объявлять войны не собиралась.
50 Покровский, Империалистическая война, стр. 12.
51 "Ответ редакции "Историка-марксиста" на письмо-статью Тарле, "Историк-марксист", N 12, стр. 108 - 109.
стр. 56
Для того, чтобы показать всю лживость антантовской постановки вопроса о виновности Германии как инициатора войны, необходимо было прежде всего не ограничивать анализа происхождения войны одним моментом сараевского убийства.
"Так будет, - писал Покровский - доколе мы, уподобляясь загипнотизированной курице, не могущей отвести нос от проведенной на полу мелом черты, не сможем оторваться от роковой даты 8 июля 1914 г."52 .
"Конечно, - писал он далее, - после сараевского убийства Вильгельм рвал и метал и в лепешку готов был расшибить несчастную Сербию, но уже тут сказывалось, насколько его соперники ловче его и шире размахом. Инициатива с самого начала была в их руках. Германский империализм потерпел первое поражение за полтора месяца до начала войны" 53 .
Именно в этих то "деталях" и заключается смысл постановки вопроса о том "кто начал". Суть дела именно в том, что Антанта - союз империалистических государств, и в наши дни играющих руководящую политическую роль, - оказывается инициатором развязывания первой империалистической войны, и этот факт, не снимая ни грана ответственности за войну с германского империализма, особенно ярко подчеркивает ведущую агрессию стран Антанты. "Ведь в том-то и суть, что для империалистических держав играет роль и инициатива, находящаяся в их руках, но не видная для массы. Поэтому сугубо важно вскрыть те махинации, при помощи которых империалистическое государство, фактически начинающее войну, получает возможность перед массой рабочей, крестьянской и мелко - буржуазной выступать в роли "обиженного", в роли "угнетенного". Суть именно в этом, а не в том, "кто виноват" в возникновении войны. В возникновении мировой войны виновата сама империалистическая система, но развязала войну Антанта руками царской России.
"Война непосредственно была спровоцирована русской военной партией" 54 .
Здесь мы подходим к чрезвычайно важному вопросу: как смотрит Покровский на участке России в мировой войне? Видел ли он самостоятельные интересы, толкавшие Россию к участию в этой мировой войне? Вопрос о значении для самой России участия ее в империалистической войне - это есть один из подступов в борьбе против троцкистской теории невозможности построения социализма в одной стране. Суть вопроса заключается в том, являлась ли Россия накануне Октябрьской революции империалистической державой или же, наоборот, она являлась только слабым придатком, колонией или полуколонией мощной империалистической системы Англии и Франции. На этом последнем толковании вопроса строит троцкизм свою теорию о невозможности построения социализма в одной стране, ибо признать Россию отсталой колонией - это значит отнести ее к той третьей группе капиталистических стран, но классификация Коминтерна, которая не способна к построению социализма своими силами, которая не способна к победоносному завершению пролетарской революции-
52 Покровский, Империалистическая война, стр. 123.
53 Там же.
54 Там же, стр. 128.
стр. 57
Именно в борьбе с этой троцкистской доктриной - острый политический смысл той неустанной работы, которую вел Покровский в данной области.
Поэтому необходимо отметить неправильность утверждения т. Рубинштейна в его статье о "Покровском как историке внешней политики", будто "работы М. Н. Покровского задолго до появления экономического исследования показали, что Россия накануне империалистической войны была объектом воздействия империализма Антанты" 55 . Это не верно. Покровский, признавая роль России как помощника Антанты, в то же время во всех своих статьях военной эпохи неустанно подчеркивал самостоятельные интересы России в мировой войне, вступление России в мировую войну не как объекта, а как субъекта империалистической политики.
В числе причин участия России в войне Покровский с самого начала выдвигал на первое, место ее собственные империалистические интересы - прежде всего на Ближнем Востоке.
"Русский царизм в восточном вопросе верой и правдой, хотя и бессознательно, служит русскому капитализму, - писал он 6 ноября 1918 г. - Стать твердой ногой на Ближнем Востоке последний сможет не раньше, чем получит свободный выход в Средиземное море" 56 .
Русский царизм служит русскому капитализму, а но только помогает империализму Антанты. И выступление русского царизма имеет явное империалистическое содержание, об этом настойчиво повторяет Покровский, начиная с того же 1911 г.:
"Зачем же говорить о ключах от собственного дома, когда дело явно идет о взломе чужого сундука?" 57 .
Говоря об этих основных большевистских установках Покровского, не надо скрывать я того, что в отдельные моменты он сходил с правильных позиций в понимании интересов русского империализма и приходил к утверждению, что собственные интересы России в войне не имели империалистического характера, а были выражением нужд торгового капитала, На определенном этапе в 1925 - 28 гг. подобная ошибка у Покровского была, но он выправил эту ошибку своей дальнейшей работой по вопросу о возникновении империалистической войны. Впрочем эти ошибки и в те годы не мешали верному пониманию Покровским основной расстановки сил. Россия и при таком положении вещей оказывалась нападающей стороной, ведущей самостоятельную, а не подчиненную только, внешнюю политику.
Своим анализом причин участия России в мировой войне Покровский обосновал и развил тезис Ленина:
"Наряду со столкновением разбойничьих интересов России и Германии существует не менее если не более - глубокое столкновение между интересами России и Англии. Задача империалистической политики России, определяемая вековым соперничеством и объективным международным соотношением великих держав, может быть кратко выражена так: при помощи Англии и Франция разбить Германию в Европе, чтобы ограбить Австрию (отнять Галицию) и Турцию (отнять Армению и особенно Константинополь).
55 Ст. в "Историке-марксисте", N 12,
56 Покровский. Империалистическая война, стр. 22.
57 Там же, стр. 29.
стр. 58
А затем при помощи Японии и той же Германии разбить Англию в Азии, чтобы отнять всю Персию, довести до конца раздел Китая и т. д.58 .
Эту самостоятельность империалистических интересов России, ставившую ее во враждебные отношения не только с Германией, но и Англией, неустанно подчеркивал Покровский в своих работах и с этой позиции не сходил ни на один день, даже когда утверждал, что "Россия вступила в войну 1914 г., как вассал Антанты" 59 .
Это противоречие интересов России и Англии Покровский мастерски показал на анализе англо-русских отношений в области восточного вопроса (Персия, Северная Турция и т. д.).
"Не будем распространяться о том, - писал он еще в 1914 г., - что русский царизм в восточном вопросе верой и правдой служит русскому капитализму. Стать твердой ногой на Ближнем Востоке последний может не раньше, чем получит свободный выход в Средиземное море. Но поперек этого выхода Россия все время встречала Англию. Многие думают, что теперь это изменилось, что теперь Англия охотнее согласится терпеть в Константинополе русских, чем немцев, что немцы в Царьграде для Англии менее приятны, чем русские. Спору нет. Но еще охотнее англичане сядут там сами" 60 .
Еще яснее выступает противоречивость интересов России и Англии в свете той публикации документов, которая была начата под редакцией Покровского.
Блестяще разработав тезис Ленина, что Россия вела самостоятельную империалистическую политику, доказав тем самым зрелость русской капиталистической системы, Покровский и с этой стороны нанос сокрушительный удар троцкизму.
***
"Роль передового борца может выполнить только партия, руководимая передовой теорией" - писал Ленин в "Что делать". "Теория становится беспредметной, если она не связывается с революционной практикой, точно так же, как и практика становится слепой, если она не освещает себе дорогу революционной теорией", - говорил т. Сталин в лекциях "Об основах ленинизма". - "Но теория может превратиться в величайшую силу рабочего движения, если она складывается в неразрывной связи с революционной практикой…"
Работа Покровского то истории колониальной и внешней политики самодержавия, - как и все остальные впрочем участки его работы, - одно из блестящих подтверждений этого основною тезиса большевизма. Всегда "складываясь в неразрывной связи с революционной практикой", оттачиваясь в борьбе против самодержавия, против российской и мировой буржуазии, против ее троцкистской агентуры и оппортунистических влияний на рабочее движение, -взгляды и работы Покровского, при всех его частичных ошибках, были и остаются одной из составных частей той большевистской "передовой теории", которая "освещает дорогу" революционной практике.
58 Ленин, т. XIX, стр. 281, над. 3-е. Цит. по Покровскому "Октябрьская революция", стр. 60.
59 "Очерки по истории Октябрьской революции", т. I, стр. VI.
60 Покровский, Империалистическая война, стр. 22.
